До следующего сообщения жизнь будто замирает. Брат пишет, что останется на работе, просит поставить дом на охрану, если я ночую одна, чтобы ничего не случилось Он тоже в курсе? Или это его личная паранойя? Завтра у меня выходной, я заперта в чужом доме, нервы на пределе, и ровно сутки телефон молчит. Это были самые гадкие 24 часа в моей жизни.
«Зато когда все закончится, мы снова будем вместе», — мысленно успокаиваю себя. Все так и происходит, но только я еще не знаю, что это начало конца.
Вечером Аарон и Оуэн забирают меня из дома брата и везут в свой. Они ничего не говорят, как бы я не просила. И это будет самой большой их ошибкой, не посвятить меня в свои дела, которые касаются напрямую именно меня. Не помогают ни обиженные жесты, ни угрозы, ни слезы. Они просто говорят, что все позади, что мне больше ничего не угрожает. Они попытаются подменить разговоры сексом, и это у них отлично выходит, потому что я не могу сопротивляться горячим настойчивым ласкам двух мужчин. Я полностью полностью отпускаю ситуацию, передаю тело в их распоряжение. Я делаю минет Оуэну, потому что из-за синяков на ребрах ему трудно двигаться, Аарон берет меня в своей любимой позе сзади. Я беспомощно раскачиваюсь на коленях от его сильных толчков и еще глубже заглатываю в рот член Оуэна. Мы в первый и последний раз кончим почти одновременно, как это бывает в фильмах. И на утро все закончится, но мы этого еще не знаем. Мне все еще кажется, что мы проснемся утром и все обсудим. Я снова успокаиваю себя, говорю что Аарон завтра как обычно встанет раньше всех, сварит кофе, мы с Оуэном будем до последнего нежится в кровати, потом пойдем ему помогать, накроем на стол, и, наконец, поговорим. Они всегда говорили мне правду, даже если она была не самая приятная, поэтому я надеюсь, что не зря отдалась чувствам.
В то утро Аарон действительно просыпается раньше всех, скорее всего он уже потренировался, принял душ и выпил коктейль и теперь варит кофе или делает завтрак. Это я пойму потом, когда увижу его в полотенце, обернутом вокруг талии. Это даже лучше вида из окна, настолько он сексуален со своими цветными тату, которые я все еще до конца не изучила. Он моя личная рок-звезда, хотя он сто лет не поет в группе, не играет на гитаре и даже не подпевает песням, когда те играют по радио. Но я его вижу таким — счастливым красавцем на сцене, который зажигает толпу. От этого образа и от осознания, что он теперь часть моей жизни, меня всегда бросает в дрожь.
Аарон бродит по кухне в таком прикиде, мы с Оуэном (две засони) спим в обнимку, пока нас не будит будильник, в это время кто-то приближается к дому, чтобы разрушить эту идиллию.