— Я медведь, — прошептал, толкаясь в меня с непреодолимой чувственностью. — Не мог отказаться от меда. Но я воспитанный медведь, и я спросил разрешения.
— Нахал.
Губы дрогнули в улыбке, напоминая те тягучие слова, произнесенные бером под утренний туман снов. Как он шептал мне о медовости вкуса и признавался в том, что всю жизнь бы провел так.
— Я твой. А ты моя, — облегченно выдохнул и поцеловал, позволяя провалиться в это густое море, что тянуло меня в глубину.
Гибкий, горячий язык плавно изучал рот, позволял кусать губами мужские губы, сплетаться с ним запахами, присваивать его, этого огромного бера, которого никому покорить не по силам. Оставлять на нем свои метки, обозначать и доказывать всем вокруг, что он мой.
— Ты мой. Я твоя.
Тесная близость, жар сотканных стонов и дыхания, нежности и ласки, обрушивавшихся, словно с неба, сделали свое дело, и к обрыву я подошла, сплетаясь пальцами с бером. Выгибаясь грудью к небу и закрыв глаза, ловила губами воздух, даже не пытаясь унять крик, рвущийся на волю.
Мир перед глазами кружился, бешено вращался, вминая меня в постель. Если бы не Берд, лежащий сверху, я, возможно, взлетела бы к потолку, потная, утомленная, но дрожащая от переполнявшей целостности.
Я целая.
Мне нужны эти беры просто для того, чтобы дышать, спать, есть и даже открывать рот. Мое существование без них не несет никакого смысла, только пустую суету и серость.
Наверное, в ту секунду я по-настоящему ощутила себя берой, познавшей парность, которая стремительно переворачивает жизнь с ног на голову. Хотя, если быть точной — с головы на ноги. Ведь все происходящее впервые показалось мне правильным.
Правильный вдох, правильный взгляд, правильные объятия и правильный бер рядом. Жизнь обрела понимание, благословляя меня и даря способность видеть мир таким, каким его видят беры.
Моя медведица…
Нежность к зверю, к которому я раньше испытывала смесь страха и раздражения, выплеснулась на образ, который я видела в своей голове. На секунду мне даже показалось, что она лижет мне плечо, прощая и обещая больше никогда меня не бросать.
Я теперь под охраной, я под защитой. У меня есть мои беры и мой зверь.
— Я чувствую, что у тебя щиплет в носу от слез, Ласка, — немного осуждающе протянул он. — Только не выдумывай…
— Ты иногда бываешь таким занудой, — фыркнув то ли от смеха, то ли от того, как дрогнула грудь, открыла глаза и повернулась к беру, касаясь пальцами его лица.
— Я такой, — не смутился он, пытаясь губами поймать кончики. — И буду продолжать, пока не сознаешься, что тебя расстроило.