В понедельник директор предъявил письмо, отправленное с почты Богородского и с его цифровым факсимиле. Честно говоря, он тогда повел себя некрасиво, уговорив Таню показать перевод. И был в шоке, потому что текст копейка в копейку совпадал с его вариантом. Точнее, это и был его вариант, его работа. В суд Матвей подавать не решился. Как там говорится, «ложечки нашлись, а осадочек остался»? Богородскому было жаль терять репутацию, стоившую дороже денег.
Из-за образовавшейся финансовой бреши пришлось съехать со съемной квартиры. Он мог бы вернуться к родителям, но в двадцать восемь лет сидеть у них на шее Матвею казалось абсолютно неприличным. Так что пришлось набрать заказов и свалить на дачу. «Усадьба» ему досталась по наследству, дедушка и бабушка оставили дом с участком единственному внуку, который терпеть не мог возню с грядками, а помидоры любил только в салате.
Рабочее место Матвей решил устроить в гостиной. Здесь были диван, камин и, что особенно важно, несколько розеток. Через пару часов в камине пылал огонь, отстиранная от томатного сока одежда сушилась на чердаке, а продукты заняли свои места в буфете и холодильнике. Матвей открыл банку кильки, крупно нарезал сало, хлеб и луковицу, начистил целую миску картохи, сваренной в мундире. Банку маслин высыпал хрустальную розетку для варенья. Добавил на поднос вискарь, граненую рюмку, солонку с серой каменной солью и потащил всё к компу. Бутылку дорогого шотландского скотча он купил, чтобы отпраздновать с Таней начало совместной жизни, но отмечать оказалось нечего – невеста не простила просьбы нарушить должностную инструкцию.
После двух серий «Звездных войн» и плотного ужина захотелось спать. Он устроил себе постель и, убаюканный ветром за окном, стал медленно проваливаться в сон. Ощущения были как в детстве, когда взрослые засиживались допоздна, а Матвей засыпал на этом же диване. И как в детстве, сквозь почти сомкнутые веки, он снова увидел проявляющуюся в полированном торце шкафа маленькую дверь. Она светилась по контуру, словно была приоткрыта. «Надо же, дверь в волшебный мир, всё как раньше. Мама бы сейчас сказала, что я фантазёр, а на самом деле это отражается каминная задвижка. Стоп! Каминная задвижка светится?», – сон как рукой сняло. Матвей посмотрел на погасший камин, в котором не было даже крохотной искорки и уставился на шкаф. Да, в нем действительно отражалась дверка. Она была в стене напротив шкафа, деревянная, с коваными петлями, как в книжке кельтских сказок.
Богородский слез с дивана, на цыпочках подошел к дверце и толкнул её пальцем. Створка отворилась без малейшего скрипа, рука Матвея оказалась в норе и… он уменьшился. Ровно настолько, чтобы пройти в дверь высотой сантиметров пятнадцать.