С простым народом Рима проблем не должно было возникнуть. Люди всегда хотят облить других грязью, но от них легко защититься. А вот семья Флавия Тиберия – та самая кость в горле, которая не позволит спокойно и воздуха глотнуть ни одному свободному человеку, попавшему в её сети.
Мы были стариками: ему было под семьдесят, мне было под тысячу лет. Но под разлагающейся коркой мы с ним были новыми первооткрывателями – первыми отважными героями, покинувшими стены Рима и в одиночку отправившимися в страну варваров, во имя любви, во имя дружбы и верности.
Я всей кожей ощутил тот славный ветер былых времён.
Это путешествие – последнее в его жизни; и самое трудное ждёт его даже не в конце, а в самом начале.
Как семидесятилетнему старику отпроситься у своей тридцатилетней жены и детей, чтобы те позволили ему отправиться в его возрасте в страну варваров, где, вероятнее всего, его убьют или он умрёт самостоятельно, без посторонней помощи?! Есть несколько способов. Но самым моральным из них оказался вариант: просто упасть на колени и раскрыть, как он есть, план своей авантюры, надеясь… одному Флавию Тиберию известно на что.
– Чёртов галл, что же мне делать?! – чуть не сорвался он.
– Это была не моя идея.
– Ты не предложил мне ничего лучше. Ты только представь, что это за план: ведь мне действительно здесь надеяться не на что. Я даже не могу себе представить, что подумает моя красавица. А кем я стану в глазах своих детей. Да это будет…
– Ты хочешь предложить себе и мне что-нибудь получше?
– Вот зачем ты меня вечно перебиваешь?! Ты мне все мысли спутал.
– Прости, но я считаю своим долгом прерывать рассуждения, переходящие в болтовню.
– Ладно, у нас действительно другого выхода нет. Но с чего мне начать?
– Давай прорепетируем.
Другого предложения от меня – ему и не следовало ожидать. Раз он отважился на такую авантюру, пусть терпит теперь унижения всех зависимых от своих семей людей.
Люди проходят мимо. Иногда, они оборачиваются вокруг нас. Может, это из-за того, что мы теперь стоим прямо под их окнами?! Я гляжу им в след и мне кажется, что я моложе их всех. Я всегда доживаю до старости, а затем начинаю молодеть. Сохраняю память и затем жду, пока снова начну стареть; у меня начнёт болеть спина, заново выпадать зубы, начнёт морщиниться кожа и седеть волосы. К этому привыкаешь; но каждый раз приходится находить себе новых знакомых, потому что для не закалённого ума это довольно жуткое зрелище. Зато, век за веком это укрепляет характер; стареть – полезно для силы духа – разве что только в том случае, если точно знаешь, что затем снова станешь молодым.