Я улыбнулась ей в ответ.
– Дженна в своей комнате? – спросила я, когда мы вошли в дом.
Я услышала детские возгласы и звуки видеоигры и поняла, что братья Дженны были где-то поблизости.
– Да, она ждет вас, – ответила Лиза и убежала, когда раздался грохот: похоже, ребята что-то ломали.
Я рассмеялась и направилась к лестнице. В отличие от дома, где жила я, лестница соседствовала с элегантным дизайнерским баром. Сотни бутылок самых разнообразных спиртных напитков, казалось, соблазняли гостей не подниматься на второй этаж, а провести время здесь.
Когда я постучала в дверь комнаты Дженны и вошла внутрь, то обнаружила, что подруга по-турецки сидит на ковре, раскрашенном под зебру, в окружении чемоданов и одежды, раскиданной на полу. Многочисленные косички девушки были собраны в высокий хвост. При виде меня она широко улыбнулась и встала, чтобы меня обнять.
– Я скучала по тебе, блондиночка, – призналась Дженна через мгновение, ничего не добавляя.
Меня удивило, что она не прыгала как сумасшедшая и не потащила меня к кровати, чтобы поговорить, расспрашивая обо всем. Кажется, ее что-то беспокоило и не позволяло проявлять себя такой, какая она есть, то есть энергичной и веселой.
– Что ты делала? – спросила я, пытаясь скрыть нервозность.
Дженна растерянно оглянулась.
– А, это! – ответила она, усаживаясь на пол и приглашая меня сделать то же самое. – Решаю, что возьму в университет. Знаешь, столько всего не хватает!
Она была совсем не похожа на прежнюю Дженну, с которой мы болтали об университете, о нашей независимости и о том, как будем навещать друг друга. Подруга выглядела скорее какой-то взбудораженной, а не радостной.
– Я еще даже не начала собираться, – обеспокоенно заметила я, понимая, что в конце концов придется открыть маме секрет о переезде к Николасу. Я бы сообщила новость и Дженне, но что-то подсказывало мне – сейчас не время.
Несколько минут я помогала Дженне складывать футболки, и, пока я отвлеклась на размышления о том, что же случилось с лучшей подругой, она опять принялась рассеянно озираться по сторонам.
Комната ее была полной противоположностью моей сине-белой спальни, способствующей спокойствию и расслаблению. Стены здесь сияли розово-пурпурным оттенком, а мебель была черной. Имелся и большой манекен с дюжиной спутавшихся ожерелий, которые мы не раз пытались распутать, ведь украшения были очень крутыми, и мы хотели их надеть. Однако все попытки были тщетны, и аксессуары превратились в декорацию. Диван в черно-белую полоску, как у зебры, под стать ковру, приглашал сесть и включить плазменный телевизор на противоположной стене. Дженна, как и я, могла похвастаться гардеробной, где сейчас царил беспорядок.