Николас зажмурился и прижался ко мне лбом.
– Ты до сих пор боишься его, да? – прошептал он, открывая глаза. – Ты испугана, несмотря на то, что он мертв… ты веришь, что должна ему что-то, постоянно чувствуешь себя виноватой, и поэтому пришла сюда. Ты написала эпитафию и приносишь на кладбище цветы, которых он не заслуживает.
У меня задрожали губы. Да, я боялась отца… боялась больше, чем кого-либо, поскольку знала, каков он.
Я невольно подняла руку: хотела дотронуться до своей татуировки. Ник погладил мои трясущиеся пальцы.
– Почему ты продолжаешь себя мучить, Ноа?
Я вздохнула, пытаясь успокоиться, но ничего не помогло. Я прекрасно знала, что Ник будет задавать новые вопросы.
Посмотрела в глаза Николаса и увидела в них свое отражение: я уже не была похожа на себя.
– Когда привязываешься к человеку слишком сильно, очень больно освободиться, поэтому застреваешь в прошлом навсегда. Я одна из тех, кто застрял.
Николас нахмурился, отступил на шаг и беспомощно посмотрел на меня. Думаю, то был первый раз, когда он потерял дар речи, общаясь со мной.
Я обняла себя за плечи. Не хотела, чтобы Ник чувствовал себя плохо: ведь я как-то справлялась с навалившимися проблемами, значит, ему не о чем беспокоиться.
– Думаю, тебе нужна помощь, Ноа.
Я дернулась.
– Что ты имеешь в виду?
Он настороженно наблюдал за мной, прежде чем продолжить разговор.
– Думаю, тебе следует поговорить с кем-то беспристрастным… с тем, кто может помочь и попытается понять, что ты чувствуешь, кто поможет тебе избавиться от кошмаров.
– Ты помогаешь мне, – отрезала я.
Николас помотал головой, он вдруг показался мне грустным.
– Нет, Рыжая. Не знаю, как втолковать, что тебе нечего бояться.
– Когда я с тобой, то чувствую себя в безопасности, ты спасаешь меня, Ник, мне больше никто не нужен.
Он обхватил голову руками и погрузился в раздумья.
– Пожалуйста, сделай это для меня, – попросил он. – Хочу, чтобы ты была счастлива. Нам нельзя расставаться. Нужно, чтобы ты не боялась темноты или мертвого отца, и, прежде всего, необходимо, чтобы ты перестала верить, что должна любить его или защищать. Послушай, Ноа, он был жестоким человеком, и его никто не мог изменить, ни ты, ни кто-либо еще… правда.
Я медленно отошла в сторону, чувствуя себя подавленной. Не представляла, что ответить, поскольку впервые призналась в тайных чувствах вслух, и случилось то, чего я боялась по-настоящему: меня осудили.
– Я не сумасшедшая, – пробормотала я, отталкивая Николаса, который кинулся ко мне.
– Конечно, нет, детка, но ты прошла через то, что большинство людей даже не может вообразить, и, по-моему, одной тебе не справиться… Ноа, я просто хочу, чтобы ты была счастлива! Ну а я всегда буду рядом, хотя и не могу сражаться с твоими демонами, ты должна сделать это сама.