52. Ник
Я выскочил из комнаты. Я так разозлился, что был полностью дезориентированным. Музыка, гости и официанты сбили меня с толку. Торжество показалось фарсом: я смотрел на довольных людей, которые пили и танцевали, и все это сводило меня с ума.
Ноа тайно встречалась с Анабель. Общалась с моей матерью. Боже, как она могла?
Даже мысль о том, что Ноа слушала мою мать, выводила из себя. Я ведь очень четко изложил собственную позицию по отношению к Анабель: мы с Ноа никогда не говорим и не упоминаем о ней, и, конечно, не видимся с ней. Точка.
А теперь я узнаю, что у отца был роман с Раффаэллой уже долгие годы. Мне надо столько переосмыслить… Все перевернулось вверх дном. Значит, мама не просто ушла. Да, она бросила мужа, но он изменял ей.
А я всегда верил, что все было наоборот, и она сбежала, чтобы навредить отцу.
Теперь ситуация изменилась.
Моя жизнь была ложью много лет… враньем, в котором родители не смогли отложить свои гребаные проблемы в сторону, чтобы поставить ребенка на первое место.
Внезапно передо мной появилась София. Она выглядела настолько беспечной, что на секунду я подумал, каково это, когда у тебя нет никаких забот, кроме, пожалуй, работы. Кстати, Соф совершенно свободна. С ней легко разговаривать, болтать о мелочах, с ней можно веселиться…
– Николас, ты в порядке?
Я посмотрел на Софию, на ее гладкую кожу, прекрасные волосы, карие глаза. Что бы подумала Ноа, если бы я флиртовал за ее спиной? Как бы чувствовала себя, если бы я нанес удар в спину?
София продолжала о чем-то трепаться, я даже не слушал ее… внезапно меня поглотила ярость, бесконечная ненависть ко всем, кроме Ноа. Теперь уже невозможно контролировать себя, свет в конце туннеля исчез, а Рыжая снова сделала то, что казалось правильным ей, независимо от того, что я говорил, делал или хотел. Я был так разъярен, испытывал такую сильную боль, что сперва даже не понял, почему вдруг начал целовать в губы девушку, стоящую передо мной.
Я чувствовал себя очень странно. Несколько мгновений ждал, что появится головокружительное ощущение, которое всегда сопровождало наши с Ноа поцелуи. Но ничего не было и в помине, я просто впивался в чужие губы, и это разозлило меня еще больше.
Я притянул Софию к груди одной рукой, прижал к себе и принялся ласкать другой рукой ее волосы. Языком старался ощутить тот всепоглощающий, сладостный вкус: ничего, черт возьми, я ничего не почувствовал. Именно тогда Соф, казалось, осознала, что мы делаем, и оттолкнула меня.