Он застыл на месте. Мы смотрели друг на друга, не представляя, что сказать дальше.
– Это не то, что ты думаешь, – прошептал Ник наконец. – Нужно было помочь Лиону, он попал в беду.
Его слова медленно проникли в мой разум.
– Какие у Лиона проблемы? – спросила я, глядя на ссадины Ника на костяшках пальцев.
Он шагнул вперед, предупреждая меня взглядом. Я позволила ему приблизиться, видя, что он не собирается отступать. Ник взял лицо в свои ладони.
– Дело в деньгах. Послушай, я не хотел, чтобы это произошло, клянусь, Рыжая, – проговорил он, посмотрев на меня в упор. – Я ждал сегодняшнего дня еще с тех пор, как ты уехала, купил еду, прибрался, даже протер салфетками гребаного кота. Пожалуйста, поверь мне, я мечтал увидеть тебя, Ноа, вот и все, что меня волнует в жизни.
Я почувствовала запах Ника и немного оттаяла. От его тела исходило тепло, пальцы, гладившие мои щеки, смягчили боль в груди. Несмотря на то, что он, конечно, был виноват, его нежные прикосновения были единственным, что могло заставить меня забыть обо всем плохом.
Я глубоко вздохнула, когда он приблизил свой лоб к моему, и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Нерешительно приложила руки к его лицу.
– Любить тебя – самое сложное, что я когда-либо делала в жизни, – призналась я.
– Любить тебя – самое прекрасное, что я когда-либо делал в жизни.
Я открыла глаза. Злиться на него просто невозможно.
– Умираю от желания поцеловать тебя, – сказал Ник. Он спрашивал у меня разрешения.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.
– Тогда сделай это.
Через мгновение я почувствовала его улыбку на своих губах.
16. Ник
Я облажался. Ее страх при виде меня подтвердил это, но мне уже все равно, Ноа была со мной, снова, и я умирал от желания поцеловать ее.
Наши губы соединились, я почувствовал укол боли в месте ссадины. Но я не отступал. А Ноа наверняка это заметила, потому что резко отодвинулась.
– Тебе больно? – встревоженно спросила она и внимательно посмотрела своими очаровательными кошачьими глазами, обрамленными длинными ресницами и влажными от слез, причиной которых стал именно я.
– Нет, – рассеянно ответил я, опуская руки к ее талии и притягивая к себе. – Мне хорошо, ведь я уже несколько недель хотел поцеловать тебя, Рыжая.
Ноа нахмурилась, не давая дотянуться до ее губ.
– Ты жаловался на боль, – заявила она и погладила меня по волосам.
Разве?
– Я не жаловался.
– Неправда, – настаивала она, и ее палец спустился по моей скуле и деликатно провел по нижней губе.
Я стиснул челюсть. Да, мне больно, но это просто ничто по сравнению с той мукой, когда я не мог дотронуться до Ноа целые дни напролет, поцеловать ее или заняться любовью.