Я начинаю говорить, что он не виноват: я сама обронила конверт, но слова замирают у меня на губах, когда я замечаю, что меня привели в купе первого класса. Там уже стоят мой чемодан и рюкзак, из переднего кармашка которого выглядывает телефон.
– Чтобы возместить вам ущерб, мадемуазель, – говорит проводник, обводя рукой купе, похожее на картинку из «Футурамы»: светло-бежевые стены и потолок, стильные зигзагообразные узоры на обивке и мягких подушечках, разбросанных по диванам.
Да-да, на диванах лежат подушечки, благоухающие лавандой.
– Д-должно быть, вы ошиблись, – заикаюсь я, с трудом обретя дар речи. – Ведь это же первый класс?
– Именно, мадемуазель! – сияет проводник. – Отдельное купе первого класса. Правда, оставшаяся часть пути приходится на светлое время суток, но одно ваше слово – и я разложу постель, чтобы вы могли наверстать пропущенный сон красоты.
Купе воплощает собой первый класс в его лучшем проявлении. Соблазн зарыться в мягкие подушки ударяет в голову, как выдержанное вино, и все же я делаю еще одну неохотную попытку прояснить ситуацию.
– Месье, я за это не платила, – бормочу я, осторожно проводя пальцами по тонкой ткани скатерти. – Вы уверены?..
– Absolument, – говорит он, не дав мне окончить предложение. – Bon journeé, mademoiselle.
Проводник уходит. Метнувшись через купе, я запираю дверь, пока он не передумал, и еще раз осматриваю свои вещи: все ли на месте. И лишь после этого поддаюсь искушению проверить мягкость подушек в накрахмаленных наволочках.
Проснувшись от осторожного стука в дверь, я с трудом поднимаюсь на ноги и вытираю скопившуюся в уголке рта слюну. На пороге купе стоит девушка в хрустящей голубой форме, а рядом с ней – нагруженная всякой всячиной тележка.
– Чай или кофе, мадемуазель? – спрашивает небесное создание.
Я указываю рукой на восхитительный серебряный чайничек, и она принимается за дело.
Не успеваю я опомниться, как мой стол разложен и накрыт к чаю: на нем, как по мановению волшебной палочки, появляются фарфоровый чайничек, чашка с блюдцем и тройной подносик с изысканными маленькими сэндвичами и разными видами пирожных. Мой любимый черный шоколад и взбитые сливки представлены во всех возможных вариациях.
Девушка желает мне приятного аппетита и хочет выйти.
– Подождите! Вы можете сказать, где мы? – кричу я, придерживая дверь.
– Только что проехали Римини, мадемуазель, – вежливо отвечает она. – В связи с задержкой в Альпах ориентировочное время прибытия в Бриндизи – семь тридцать.
Девушка наклоняет голову и исчезает за дверью, а я, почувствовав зверский голод, в мгновение ока опустошаю поднос. Чай помогает прийти в себя. Смахнув с губ последние шоколадные крошки, я вновь обретаю способность мыслить логически. Сверившись с телефоном, я узнаю, что Италия и Франция находятся в одной временной зоне, а значит, я проспала не меньше шести часов.