Когда все стихло, телефон тоже замолк, Анька приподнялась, посмотрела на бардак, невольно организованный ею, вздохнула, встала и остановила бешено крутящееся у компьютера кресло. Хорошо, что ничего больше не случилось. «Вот балда, – подумала она. – Надо как-то осторожнее. И чего я так разозлилась?»
– А нужно свои эмоции уметь контролировать, – заскрипел голос в голове, противно посмеиваясь. – Хе-хе, кулема, эдак ты квартиру когда-нибудь разнесешь. Чего родителям будешь потом говорить?
Анька молчала. Она понимала, что душа талисмана прав. Но не понимала, почему так получилось. Конечно, она психанула, но зачем ветер завела?
– Ты давай успокаивайся, – снова хмыкнул голос. – И думай в следующий раз, прежде чем энергию на всякую ерунду изводить. Придумала тоже – шмотки раскидывать. Могла просто руками расшвырять. Так ведь нет. Ветер ей подавай, – не услышав ответа, продолжал весьма сурово. – Нельзя так делать. Растеряешь дар или уведут его у тебя. Вот ведь напортачила, а я думал, что ты мудра не по годам.
Анька все также молча подняла упавшую на пол одежду, уселась на диван, начала ее аккуратно складывать и… вдруг у нее огромными каплями полились слезы. Глаза сразу защипало, она сморщилась и, уткнувшись в теплый свитер, который в этот момент держала в руках, стала вытирать им соленую влагу, размазывая ее по лицу. И заревела в голос, громко, периодически завывая как раненный волк.
– Эй, ты чего? – опешил душа. – У тебя что, истерика? – и уже более миролюбиво сказал. – Ты на меня что ли обиделась? Так я ведь не со зла. Эй, ты чего молчишь?
– Хочу и молчу, – буркнула Анька, промокая свитером очередную порцию слез.
– Не, ну ты это… Давай, не злись на меня, – голос заметно утих. – Что уж, и покритиковать тебя нельзя?
– А чего ты… – начала Анька, но продолжить не смогла. Ком, застрявший в горле, не давал говорить. Она снова заревела, громко всхлипывая.
– Чего я? Я тебе дело говорю. Не надо злиться на всякую ерунду и ветер без повода вызывать, – помолчал, ожидая ответа, но не получив его, сказал. – Ну-у, я спать пошел. Успокоишься, зови. Не буду я бабью истерику слушать.
– Бабью говоришь! – у Анька появился голос. Она насухо вытерла мокрое лицо, бросила свитер на пол, все равно теперь стирать, и стала высказывать то, что у нее накопилось на душе. На ее душе. Ведь не так просто владеть магией, ничего о ней не зная, и учиться управлять силой ветра, совершенно ничего не умея. – Рассуждаешь, как обычный мужик. У вас всегда так. Сначала сами накосячат, даже не извинятся, а потом и вовсе все на баб переведут. Мол, только женщины во всех бедах виноваты. Вот не думала, что ты такой, как все мужики!