Я в ужасе смотрела на Макса и не находила слов. Его признание оглушило и не давало здраво мыслить. Чувство неправильности всей этой ситуации терзало изнутри.
– Нилон здесь не причем, – с трудом найдя в себе силы, тихо выдавила я.
– Тогда в чем дело? Я тебе безразличен?
Ну вот что я могу ответить? Что? Макс вдруг встал передо мной на колени, взял мои руки в свои и целуя каждый мой пальчик стал говорить:
– Амата, сердце мое… Я без тебя не могу. Ты словно околдовала меня, приворожила. Ты моя нежность, моя слабость. Мое дыхание. Мой цветок жизни. Ради тебя я готов на все! Я хочу защищать тебя. Хочу укрыть тебя от любопытных глаз. Чтобы ты была только моей! Скажи, что это все взаимно, что я так же нужен тебе, как ты мне. Скажи!
По моей щеке медленно побежала слеза. О, Макс, как я хочу сказать тебе правду. Обнять тебя и почувствовать твое тепло. Такое манящее, такое родное… В груди все разрывается от тупой боли. Хочется завыть в голос, но я лишь молча, глотала слезы и смотрю в его глаза:
– Макс, я… Прости, но я не могу… Не могу сказать тебе тоже самое.
На мгновение он замер. Но его лице одно чувство сменялось другим. Удивление, неверие, разочарование и боль рухнувшей надежды.
– Почему? – С рыком спрашивает он.
Прикусываю губу, сглатываю ком в горле и отвечаю:
– Все… все сложно. Я… не могу сказать. Не заставляй меня, пожалуйста!
Что-то странное мелькает в его взгляде. Макс резко вскакивает на ноги. От неожиданности я падаю на спину. Эльф с рыком падает сверху и впивается мне в губы в жестком поцелуе. Этот поцелуй не имеет ничего общего с тем поцелуем под цветом абулы. Не было нежности и ощущение полета, лишь боль и жесткие губы, не терпящие отказа. Так же резко Макс отстранился от меня и стал на ноги.
– Не смей лгать, что нечего не чувствуешь! – Бросил он на прощание и вышел из комнаты.
Я все так же лежала на спине и смотрела на закрытые двери. Перед глазами все плыло от слез, а в горле застрял ком рыданий. Мне еще никогда не было так паршиво. Святой Шанхазей, за что мне все это? Чем я провинилась перед тобой, Великий Дракон? Словно в тумане я видела, как дверь снова приоткрылась и в комнату тихонько вошла ясновидящая.
– Ах, Амата, – вздохнула Эла.
Она заставила меня выпить стакан чего-то горького, а я надеялась, что это был яд. Положив мою голову себе на колени, Эла гладила меня по волосам и тихонько пела. И под ее нежный голос я уснула.
***
Выходить утром из комнаты совершенно не хотелось. Мне было стыдно перед Киссаэлой, за что она увидела уже вторую мою истерику. А еще совершенно не знала, как себя вести в присутствии Максимилиана. Его слова до сих пор звенели в ушах словно раскаты грома. Но также понимала, что запираться в комнате тоже не вариант. Я должна казаться сильной и не давать повода этому эльфу думать иначе. Набрав побольше воздуха, решилась и открыла двери.