В крохотной пробирке легонько покачивался лунный отблеск. Крохотный совсем, едва различимый… Но всё же это был Луноблик! Самый настоящий! Что ни на есть! Собственного производства!
А значит… Ух! Да много чего это значит, вот! У меня аж голова закружилась от счастья.
Но первое и самое главное на настоящий момент – это именно то, что нужно для предстоящего практикума у профессора Онни.
Он, на минуточку, со старшими курсами заниматься будет! И меня пустил бы, конечно, не отказал. Но как же здорово будет посетить настоящий, «взрослый» практикум не в качестве вольнослушающей, а вроде как без пяти минут практикантом самого профессора Онни!
–– Ещё пару капель родниковой воды, про запас. – Пробормотала я Ломтику, бережно укладывая пробирки в специальный носитель.
–– Пых? – уточнил Дедушка и сделал «козу» ростку мандрагоры.
Тот недовольно выглянул из-под зелёной шапочки, и, естественно, разразился препротивейшим писком.
–– Да, да! – поморщившись, я бросила в заходивший ходуном горшок подкормки. В наступившей тишине послышалось довольное причмокивание. – Теперь можно и в беседку.
Напоследок бросила взгляд в зеркало. Пригладила выбившиеся из пучка волосы, покусала губы и, не удержавшись, пощипала себя за щёки.
–– Вот теперь – идеально. – Шепнула своему отражению.
Девушка в зеркале мало напоминала меня прежнюю.
Некогда русые волосы превратились в копну белоснежных локонов, которые то и дело норовят выбиться из причёски, зазеленевшие глаза лихорадочно блестят, губы вечно припухшие… В общем и целом – вид кошки, нализавшейся сметаны. А как же иначе? У меня ведь теперь Ломтик есть. И Пых.
И… целый волшебный мир, вот!
«Ага, мир, как же. – Не замедлило вмешаться Ехидство и гаденько протянуло. – Волшее-ебный! Волшебнее некуда, ага».
«Цыц!» – отрезала я Ехидству, не в силах перестать улыбаться.
«Молчу-молчу. – Притворно вздохнуло Ехидство. – Фьорды забыла…»
Махнув на Ехидство рукой, я понеслась к фонтану.
Очень надеялась по пути, что кто-то не в меру наглый не сорвёт мне предстоящее занятие. И… ещё больше надеялась, что сорвёт.
Непонятно? Я сама слабо что понимала.
Но таков уж этот Петтери.
Непонятный. Противоречивый. Сложный.
Замороченный, чтоб его!
Вот и рядом с ним сложно. Очень.
А без него…
А без него просто невыносимо!
Только я в этом никому и никогда не признаюсь.
Даже Ломтику с Дедушкой.
Правда, этим и признаваться ни в чём не надо. Насквозь меня видят…
–– Пых… – вдруг тихо и как-то предупредительно пыхнул Дедушка и в следующий миг превратился в облачко.
Не дойдя до беседки десятка шагов, я застыла, как вкопанная…