– Привет, солнышки! – чмокаю каждую родную макушку. – Идите дожуйте булочки, я подожду.
Но уже какой-там! Разве им до еды, когда тут мама пришла?
– С собой забирайте булки, – добродушно улыбается Диана Петровна, наша пожилая воспитательница. Они у вас молодцы. За девочку сегодня вступились перед Васькой хулиганом.
– Ох уж эти двухлетние хулиганы! – улыбаюсь я.
Но на самом деле очень горжусь сыновьями. Они ещё совсем маленькие, но уже полностью в своего отца, ведь он тоже сегодня вступился за меня и отбил от такого же хулигана, только намного старше и опаснее.
Одеваю Рому и Радика, выходим на улицу. Идем к джипу Бессонова. Мальчишки дожевывают свои булки. Мне становится нехорошо от волнения.
Роман стоит, облокотившись на джип, раздает какие-то указания по телефону. Проходящие мимо женщины, от двадцати и до восьмидесяти, все как одна сворачивают шеи, глядя на этого шикарного мужчину.
Завидев нас, он во все глаза разглядывает сыновей, продолжая разговор. И чем ближе мы подходим, тем изумленнее становится его лицо. Наконец, он просто опускает телефон, застывая как вкопанный, напротив собственных сыновей.
* * *
РОМАН БЕССОНОВ
Вот это – подстава!!! Дети!!! Мои! Без всякой экспертизы видно, что это – полные копии меня и Радика!
Вот черт! Нет, я не против детей, просто… я не готов стать отцом. Ну какой из меня отец? Крики, памперсы, смеси, это все не для меня. Я не нагулялся еще. Но карапузы эти настолько умильные, что… сердце мое екает, замирает, оттаивает.
«Дети уже большие» – проносится в голове. Ну как большие? Из памперсов точно выросли. И смеси давно не пьют – вон как булки за обе щеки уминают. Спят явно не в пеленках.
Два маленьких пацана. Блин. У меня шок. Я уже не слышу о том, что мне говорят по телефону. Роняю его в карман. Иду на встречу Лере и близнецам. Присаживаюсь перед ними на корточки. Где-то читал, что именно так нужно разговаривать с малыми, чтобы они не боялись высоких дядек.
– Вот… Радион и Роман… – так же растеряно представляет их Лера.
– Привет! – протягиваю каждому из них руку.
Мальчишки молчат, прячутся за маму. У меня зарождается плохое предчувствие. Немые что ли? Вот звездец, если это так…
– Лер? – вопросительно смотрю на нее.
Она боится меня не хуже сыновей. Почему? Разве я ей сделал что-то плохое?
– Они разговаривают, Лер?
Ее выражение лица меняется. Она выдавливает из себя слабую улыбку:
– Да… да, разговаривают. Только плохо еще, – они очень маленькие и стесняются.
– Ясно. – выдыхаю я. Снова улыбаюсь мальчишкам. – Ну что? Прокатимся на моем джипе?
Мальчики испугано выглядывают из-за спины Леры, но потом любопытство берет верх. Они уже с большим интересом разглядывают мой автомобиль.