Насыпаю в миску корм и Фред тут же приступает жадно его поглощать.
— Мой хороший. Тебя хотя бы когда-нибудь отпускают побегать?
Треплю его шерсть, пока тот с громким хрустом жует сухие мясные кружочки.
— Привязали и не дают свободы. Ты же такой большой, тебе бегать надо. Тем более когда так много свободного места.
Фред чихает, вызывая у меня улыбку.
— Хочешь побегать, малыш? М?
Доев, пес довольно облизнувшись начинает обнюхивать меня на предмет спрятанных вкусностей, но не обнаружив их, тычет мне в лицо носом и облизывает щеку.
— Нууу, не надо, я не съедобная, — отворачиваю его морду, одновременно с этим провожу носом по его мягкой длинной шерсти на голове, — отпустить тебя побегать? Хочешь?
Не знаю насколько он понимает меня, но кажется, что очень хорошо. Потому что тут же начинает крутиться на месте, то и дело натягивая цепь и заставляя ту звенеть.
Мне кажется кощунством не отпускать такую огромную собаку побегать. Он же точно также, как и хищные животные нуждается в свободе передвижения.
Никогда не могла ходить в зоопарк по причине того, что мне жалко бедных львов и гепардов. Единственный раз, когда мы с бабушкой туда пошли мне довелось видеть, как бедный гепард метался в небольшом вальере из стороны в сторону, потому что ему банально не хватало места высвободить свою энергию.
Вот и сейчас, глядя на Фреда, мне хочется, чтобы он немного побегал. Что может быть ужаснее, чем сидеть на цепи?
Отыскав как отщелкивается его ошейник, я отстегиваю ремень.
Фред мгновенно срывается с места, словно только этого и ждал. Несколько раз громко гавкнув, пес тут же несется в сторону большой поляны.
Ну вот, хоть кто-то счастлив.
Понаблюдав за ним, я присаживаюсь на ступеньки. Долго посидеть мне не удается, потому что почти сразу же открывается дверь и на пороге показывается Алан.
Я подскакиваю, а он смотрит на валяющуюся цепь и переводит на меня тяжелый взгляд.
— Где Фред?
— Я отпустила его побегать.
— Что ты сделала? — мужская челюсть сжимается, а в глазах появляется неподдельный гнев.
— Мне показалось, что ему не будет лишним поноситься по лужайке, — я внутренне сжимаюсь, потому что после каждого моего слова губы Алана сжимаются сильнее и сильнее.
Ничего не объясняя, он разворачивается и быстрым шагом возвращается в дом. Я следую за ним. — А что случилось? — спрашиваю, быстро семеня следом, но он не отвечает.
Странное предчувствие охватывает внутренности. Я пока не понимаю почему он так отреагировал, но на ровном месте наверное не стал бы так злиться.
Алан дергает дверь какой-то комнаты и входит внутрь. Я почти забегаю следом, но быстро торможу на пороге.