– Расскажи, пожалуйста, о себе. Я ведь, если так разобраться, толком-то ничего и не знаю. Кроме детских воспоминаний и записей с «квантонов». Что ты любишь, а что тебя злит? Что ты чувствовал после той ночи? Почему с родителями больше не общаешься? Мне действительно интересно.
Я сел по-турецки, посмотрел на Алису, плавающую с бешеной скоростью туда-сюда, и ответил:
– Знаешь, Хуберт… Да, мы были лучшими друзьями. И боль от потери не утихнет еще очень долго. Но понимаешь, мы офицеры Академии. Нас учили легко расставаться с жизнью. Поэтому нам многое и прощается. Наши пьяные загулы. Дурацкие шутки над местными, в ближайшем от кампуса городке. Академия всегда имеет дело с грязью, от которой вывернет того же Кевина. Они все философы, любящие пространные рассуждения о том, о сем. Конфы такие, а мы, Голубые ленты, сякие. Совет нарушает наши права… Кря-кря-кря. А меня учили выполнять приказы, а не трепать языком, и если Совет прикажет, выстрелить тому же Кевину прямо в затылок. Хуберту просто не повезло. И если бы он был за штурвалом, и на его месте оказался я, он бы сказал тоже самое.
Берта молчала, внимательно смотря на меня из-под руки, которой она прикрывалась от солнечных лучей.
– А родители…– продолжил я, – родители…
Я кивнул на Альку, которая легла на спину и не мигая смотрела на голубое небо.
– Вот причина.
Берта приподнялась и ошеломленно спросила:
– Она? Из-за робота ты не общаешься с родителями уже столько лет?
Я цыкнул языком.
– Понимаешь, она стала для меня больше, чем просто робот. Она стала для меня поддержкой в самые черные дни. Моей «жилеткой», когда мне было плохо. Моей собутыльницей. Боевой подругой. Человеком, извини, существом, которое никогда не предаст, пожалеет, когда мне тоскливо, всегда поднимет настроение.
Берта посмотрела на Алису.
– Влад, но она же просто робот. Андроид. Она… Она не может стать человеком. Это машина. Она просто запрограммирована доставлять тебе удовольствие и говорить приятные слова, когда видит, что тебе плохо на душе.
Я согласно кивнул.
– Да, робот. Но робот, который оказался лучше многих людей.
Берта спросила с подозрением в голосе.
– Ты это о чем?
Я отвел от нее глаза.
– Да так. Просто я действительно очень сильно изменился с тех пор.
Берта внимательно посмотрела на меня, перевела взгляд на Алису и жестко ответила:
– Ты не прав. Мы их создали. Они никогда не станут нам ровней. Ты мне сейчас напоминаешь Голубых лент, которые считают, что роботы, ведущие себя как люди и смотрящие на тебя с восхищением или обожанием, обладают теми же чувствами, что и человек. Они постоянно пытаются гуманизировать машину. Машину, созданную нами и для нашего же удобства.