– Маленьким девочкам незачем это знать.
На выходе из дома он тоже накинул капюшон плаща, мы подождали его акулу и в её сопровождении покинули территорию магиу. Из-за глубокого капюшона мне было видно лишь петлявшую под ногами дорогу. Она становилась всё уже и темнее, словно мы заплывали в тесно уставленное домами и прикрытое скалами место. На пути нам почти не попадалось прохожих, а те, что видели нас, спешили укрыться в домах.
Мы остановились у входа в один из маленьких каменных домиков с обшарпанными неухоженными стенами. Рагавурр дал знак акуле, и та бесшумно заплыла в дом, проход в который не был загорожен ни дверью, ни жемчужным занавесом, словно там никто и не жил вовсе.
Акула, заплывшая в дом, не торопилась возвращаться, и Рагавурр последовал за ней внутрь, не забыв унести меня за собой.
Назвать это жалкое жилище домом было большим преувеличением. Из крохотной прихожей мы тут же попали в маленькую комнатушку с одной кроватью, столом, стулом и сундуком. Больше ничего в ней не было, если не считать забившегося в угол хозяина и кружившую рядом с ним акулу.
Хозяин дома удивил меня своей внешностью. Сухопарый, одетый в серую холщовую рубаку и такие же штаны, он мог бы показаться весьма неприметным, если бы не иссиня серый цвет волос на голове и точно такая же борода. Для Оиилэ иметь растительность на лице было крайне необычно – скорее всего его матерью была Гаанэ, передавшая ему сильные наземные гены. Возраст этого Оиилэ определить было трудно, но на худощавом лице уже пролегли довольно глубокие морщины, а на лбу меж глазами были две горбинки, свидетельствовавшие о его крайнем недовольстве. И его можно было понять: вместо дружественного приветствия гости натравили на него акулу.
– Рагавурр, – поцедил хозяин дома, – как это понимать?
– Простая предосторожность, друг мой Веррион. Не каждый день советник Правителя навещает опального жреца… Мало ли что могло приключиться, – ответил мой спутник подчёркнуто вежливо, отчего у меня по спине пробежали мурашки. Вежливость от этого Оиилэ внушала больший страх, чем наглость или грубость.
Когда акула, наконец, оставила хозяина дома в покое, тот выплыл из угла, в котором провёл последние несколько минут, и воззрился на меня.
– А это кто? – кивнул он в мою сторону.
– Твоя свобода. Ты же хочешь избавиться от своего долга передо мной?
Мужчина кивнул.
– Одно условие, – хотя Рагавурр стоял ко мне спиной, по тону я уже могла понять, что на лице его, как обычно, сияла неискренняя улыбка, – ты дашь мне слово Оиилэ, что сохранишь нашу встречу в секрете.