- Ну всё, милая, успокойся. Надо ехать к нашему мальчику. Он ждёт тебя…
- Нет, мама, они – не люди. Как я могла не разглядеть в нём этого раньше? Он же чудовище. Сейчас вспоминаю, как он меня в первый же день к сексу склонял. Будто я его вещь. Захотел – взял, захотел – выкинул.
- Маша, всё, хватит, – мама повышает голос и встряхивает меня за плечи. – Успокойся уже! Возьми себя в руки! Ты должна собраться и поехать к Мирону. Я конфет купила и пирожков напекла.
- Я его ненавижу… Мамочка, как же я его ненавижу! Это из-за него… Всё из-за него и его мамаши. Семь лет – из-за них.. И малыш мой погиб – из-за них… И на работу меня никуда не берут… И Мирона не отдают, – дышу рвано, реву, тело колотит дрожью, не могу успокоиться. – Ненавижу! Ненавижу!
Взять себя в руки после бессонной ночи и истерики оказывается не так-то просто. Мама, убедившись, что я в относительной норме, уходит на работу, а я слоняюсь по квартире, не понимая, что должна делать, во что одеваться и что с собой брать.
Давно я не чувствовала себя такой разбитой, раздавленной и несчастной. Если бы не Мирон, так и оставалась бы в кровати… Но даже мысли о нём не могут встряхнуть меня и вернуть к привычному состоянию радости и предвкушения встречи с ребёнком.
Провести лучшие семь лет жизни за решёткой из-за того, что превратила молодого мужчину в инвалида, – справедливо. Будучи уверена, что навсегда отняла у него здоровье, возможность самостоятельно передвигаться и полноценно работать, все эти годы в колонии я считала, что заслужила наказание, и изводила себя чувством вины. Мне нельзя было тогда садиться за руль. Я должна была остановиться, как только почувствовала признаки приближающегося обморока. Я не имела права надеяться на «авось» и ехать дальше. Я виновата! Жестоко, но справедливо.
А получить столь суровое наказание из-за липовых справок – невыносимо обидно. Зачем они со мной так поступили? Разве им мало было того, что я с пузом оказалась в колонии? Задумывались ли они, каково беременной на большом сроке по шестнадцать-восемнадцать часов в день сидеть за швейной машинкой или мести двор? Зачем было запирать меня в колонии на целых семь лет? Предусмотренного законом наказания, по их мнению, было недостаточно?
Почему судья поверил этим справкам и не усомнился в их подлинности, а часть моих отклонил? Только потому, что Николай Кузнецов – известный спортсмен, чемпион и сын влиятельных родителей, а я – простая бедная студентка? Или ему помогли принять такое решение? Деньги в нашем мире решают всё? Душу рвёт на части от несправедливости и подлости.