Коста прижмурился, представив звездное небо над головой.
Тут было так тепло ночами, что ему ничего не понадобится, кроме свернутого халата, чтобы выспаться, а потом проснуться и рисовать рассвет, которых всходит над морем. Это единственное, что ему здесь нравилось. Виды. Яркие краски. Диковинные цветы и птицы, каких не увидишь на Севере. Жирные резные листья, высокие деревья, и трава, мягкая, как будто её специально растили, чтобы лежать на ней.
– Вы хорошо искали? Наставник дал задание следить за гостем…
– Показывать остров, – перебила другая. – Показывать, а не следить, когда ты уже запомнишь… Встречать гостей, выказывая всяческое уважение, предвосхищать желания, удовлетворять потребности и…
Коста притих. Девушки-в-белом вернулись. Их называли тут помощницами, старшими, следящими за малышами, потому что кроме мелюзги, ему по пояс, которая горохом высыпала из бокового флигеля на утренние тренировки, он никого не видел – ни одного из старших учеников.
– Бла-бла-бла – перебила первая. – Я все помню! Я сдала экзамен!
– Если помнишь, почему позволяешь себе выражаться?
– Нас же никто не слышит! – цокнула языком вторая. – Только – ты. А ты же меня не сдашь? Не сдашь? Не сдашь? – закружилась она вокруг.
– Не сдам, – сварливо кивнула другая. – Третья, вместо того, чтобы болтать, лучше проверь у леса – он часто рисует на пригорке… скоро обед, если мы потеряли гостя – нас накажут!
Наконец они ушли, и Коста выпустил сумку из рук.
Нужно уничтожить пергаменты. Никто не поймет, почему рисунки такие странные. Сегодня на некоторое время они оставили его одного – завтрак был позже из-за какого-то праздника на острове, куда его не позвали и он – писал. И – рисовал.
И рисунки, которые вышли, нельзя показывать никому, кроме Мастера. И даже Мастеру – он так рад прибытию на остров… Три дня – целых три дня он пытался уловить суть. Ждал, следил, запоминал, слушал, собирал кусочки информации… но выходила ерунда.
Коста вздохнул. Цветы пахли удушливо-сладковато. Пахли – слишком. Как и все на этом острове – слишком.
В слишком белых нарядах ходили все, кто числился в учениках и слугах. И даже пузатая мелочь и та была в белом.
Слишком улыбались – ему улыбались вообще все.
Слишком услужливы были, слишком торопились выполнить любое, самое простое пожелание – кисти и тушь ему нашли за десять мгновений.
Слишком добры. Слишком благожелательны. Слишком… даже кровать и та была слишком мягкой и Коста, промучавшись первую ночь, просто скрутил и выкинул один матрац. Еда – слишком вкусной, тарелки – слишком большими, скатерти – слишком чистыми, цвета – слишком яркими.