– Я знаю, это не самое подходящее время, – он мягко улыбается, а я резко вздыхаю. Так это всё была игра. Чёртов немецкий авантюрист. – Но позволь мне задать тебе один вопрос.
– М? – забываю все слова на свете, уже встретившись взглядом с бриллиантом, усеявшим изящное колечко.
– Мисс Фрея Миллз… – Делаю протяжной вздох, задержав дыхание. – Готова ли ты до конца дней своих слушать то, как я буду называть тебя не Миллз, а Паульсен?
Прикусываю губу и от волнения но не могу произнести ни слова. Снова чувствую, как слёзы заполняют глаза, а я продолжаю стоять, как стояла, как будто не могу поверить в то, что происходит прямо сейчас. Вильям смотрит в сторону, глянув на толпу людей, а затем вновь переводит взгляд на меня.
– Солнце, ответь, пожалуйста, хоть что-нибудь, очень неловко, – едва слышно проговаривает, неуверенно улыбнувшись.
Вильям ёрзает, переставив стопу левой ноги чуть-чуть дальше, но продолжает опираться на правое колено, вытягивая руки с раскрытой коробкой вперёд.
– Я… – говорю одно слово и замолкаю, резко выдохнув.
– Боже, да она согласна! – выкрикивает Альма из толпы, привлекая внимание гостей в зале, и я замечаю, как по комнате разливается едва слышное бормотание.
– Согласна? – Раск мягко вскидывает брови, растянув губы в нежной улыбке.
– Да, да… – шепчу, опустив ладони на лицо Вильяма, и он молниеносно поднимается, обхватив меня руками. – Я согласна.
Касаюсь его губ своими и тут же слышу, как зал разрывается от бурных аплодисментов и диких воплей, но это всё – одна только Альма. Я в этом почему-то уверена.
– Я люблю тебя, solsken, – Раск прижимает меня к себе, а я обвиваю его шею руками, прикрыв глаза от переизбытка эмоций. – Дай мне ручку, – он отстраняется, пытаясь снять мои руки со своих плеч.
– Я тоже тебя люблю…
Не даю Вильяму отстраниться до конца и вновь притягиваю его ближе, коснувшись губами его губ. Пока мы растворяемся в нежном, но страстном поцелуе, я чувствую, как слёзы начинают стекать по моему лицу вниз, поэтому я внезапно отодвигаюсь от Раска, закрыв щёки ладонями.
Несмотря на то, что он уже давным-давно понял, что я стала более чувствительной в последнее время (и не только он это заметил, между прочим), я всё равно по какой-то причине чувствую себя глупо. Чувствую себя глупо из-за того, что, как оказалось, всё же хочу этого «женского счастья», только, разумеется, пока без детей. Третья комната в нашей квартире в Лондоне, которую Вильям купил два года назад, пока что превратилась в рабочий кабинет просто потому, что я на этом настояла. По-моему, теперь стало очевидно, кто в нашей семье главный, да?