Она только сказала – "Как жалко. Ехала на свадьбу, а здесь – вот оно что на самом деле"…
И она почему-то стала извиняться перед нами, попросила разрешения переночевать у нас пару дней, так как ей некуда больше идти. Мы чувствовали себя почему-то виноватыми перед ней…
Когда приехал Гриша, она откуда-то набралась сил после такого потрясения, и, собравшись, вместе с Гришей отправилась к бандюгам. Я даже не знаю, как их называть, но не друзьями же, или – Гришиными товарищами.
Вернулась она одна, и рассказала. Что разговор с ребятами у неё был суровым.
В результате, они вернули ей Гришины документы, а она отдала им в счет долга – все деньги, которые она привезла на Гришину свадьбу. Кроме того, она обещала им выслать остаток долга из Мурманска. Вероятно, это потом она и сделала. Гришу она забрала с собой и увезла домой в Мурманск. Нам сказала, что она обо всем сообщит отцу в Таллин, и – пусть он сам примет соответствующие меры.
Палтус обратно она с собой она не забрала. И мы его доедали ещё долго.
С Гришей мы больше не встречались. Но на протяжении всей нашей последующей жизни, покупая к праздничному столу палтус холодного копчения, мы всегда вспоминаем эту несостоявшуюся свадьбу.
И ещё я поняла, что это не первый, и далеко не последний непредсказуемый поступок нашей, ставшей уже большой, но в душе ещё такой «маленькой» дочурки…
Долго ждать не пришлось…
Шел второй год работы Стэллы на подстанции скорой помощи. Она по-прежнему буквально упивалась своей профессией. Будучи очень доброй, она не просто оказывала людям помощь, она жалела их – всех своих больных. А, ведь, порой можно лечить и ласковым словом, и просто – человеческим вниманием. Мы радовались за неё. Тем более, что я почему-то всегда мечтала о том, чтобы будущий зять у нас будет врачом – хирургом. Я представляла, как он приходит с работы, уставший, садится в нашей маленькой уютной кухонке за столик, и кладет свои большие умные руки на белую скатерть. А я начинаю его кормить ужином и слушать рассказы о проведенных за день операциях. Вот так я иногда мечтала… Но радоваться за неё и мечтать мне пришлось недолго.
Приходя домой, она рассказывала нам не только о тех, кому помогли, но и просто о людях у кого приходилось побывать. Однажды они были на вызове в квартире, которая была завалена мешками и ящиками с мандаринами, которые привезли с юга на продажу. И их угощали этими фруктами. А Стэлле даже положили несколько мандаринок в карман халата.
Были разные люди, вызывавшие скорую помощь и разные больные.
Но вот однажды, Ёлка пришла домой угрюмая, расстроенная. Она не плакала, но как-то безнадежно опустилась на стул, и сказала – "Мама! Я уволилась"…