Завтрак прошел относительно мирно лишь потому, что никто ни с кем не пытался заговаривать. Приплелись Дайне и Хеддо, тоже с больными головами, зеленые и ощетинившиеся. Надя смотрела на Хеддо волком, но той было не до нее: она не могла попасть ложкой себе в рот. Ирочка поела, как всегда, быстрее всех, посмотрела на перекосившиеся похмельные рожи и отпросилась у матери погулять.
Варя тоже не засиживалась за столом. Она поцеловала мужа в щеку на потребу невзыскательной публике и сказала, что пойдет еще поспит после бурной ночи.
Ирочка ревела, сидя на ковре посреди комнаты. Под люстрой стояло шаткое сооружение из детского столика и стула.
– Ты что плачешь, малышенька? – Варя обняла ее, присев рядом. Слизнула соленые капельки со щек. – Тебя кто-нибудь обидел?
– Мои бо-ти-но-чки-и, – прохлюпало дитя, шмыгая носом. – Достать не могу-у!
Ботинки висели, привязанные к люстре за шнурки. Варя встала, отряхнулась.
– Разве это беда? Сейчас я их сниму.
Она осторожно забралась на столик. Потом на стул, потянулась к люстре, затаив дыхание. Один ботинок снялся быстро, другой же был привязан слишком крепко. Варя сама не заметила, как попытки отвязать его поглотили все ее внимание, и она перестала следить за равновесием. Вдруг перед глазами все перекувырнулось, ноги потеряли опору; она не успела испугаться, как почувствовала удар о твердое и боль в виске. Сознание зафиксировало эти ощущения и отключилось.
– Мама, мама! – Ирочка затормошила ее. – Вставай!
Мама не шевелилась. Девочку охватил ужас. Она в панике выбежала из комнаты. Никого из взрослых не было видно.
– Папа! – заорала она, захлебываясь слезами.
Вейру и Дайне угрюмо поглощали в столовой рассол. Услышав отчаянный вопль, Вейру вскочил на ноги, рванул вверх по лестнице.
– Что случилось? – он присел к рыдающей Ирочке.
– Ма-ма! – выдавила она, размазывая слезы по лицу.
– Что – мама? – с похмелья он соображал туго.
– Упа-ла-а…
– Вот дерьмо!
Варя лежала на полу без движения. Вейру перевернул ее, похлопал по щекам, крикнул:
– Дайне!
– Понял, – тут же отозвался он. – Через пятнадцать минут Кори будет здесь, – и исчез.
Перед глазами медленно клубились бесплотные вихри, мелькали разноцветные круги. За ними смутно угадывалось чье-то лицо. Круги разошлись, и Варя увидела, что над ней наклонился Вейру. Она застонала: платой за отчетливое зрение явилась жуткая головная боль.
Она все еще лежала на полу, головой у Вейру на коленях. Он держал ее за руку, от его ладони шло тепло.
– Зачем ты полезла на стул? – спросил он. – Почему не попросила меня?
– Но, – проговорила она с трудом, – ты был такой… такой сердитый…