– Вы говорите о его долгах? Она ведь богата, верно? Молода, хороша собой.
– Я ничего об этом не знаю. В одном уверен – никогда мне не доводилось видеть Бейли таким счастливым, как в последние две недели.
Выступать посредником, защищая Роберта было неимоверно тяжело, но Хантер был уверен – это облегчит сердце Венеции. Она не должна думать, что ею пренебрегли, использовали, как забаву.
– Почему в мире так мало людей, похожих на вас? – с чувством проговорила она, пожимая его руку, но полковник только нахмурился и на его высоком лбу пролегла морщинка.
– Вы очень бледны, наверное, будет лучше прилечь и попросить принести для вас лекарство.
– Нет, я не хочу возвращаться! Я могу сказать вам правду – больше я не останусь в этом доме, как бы тепло не принимала меня леди Пембрук. Будет лучше, если я уеду как можно скорее, пока Роберт… пока мой кузен с невестой не вернулись.
– Куда же вы поедете?
– К мужу. Другого выхода у меня нет, и поверьте мое положение не станет хуже, чем теперь!
– К этому мерзавцу?! – полковник потерял самообладание. – Ни в коем случае, вы не должны и секунды об этом думать! Миссис Маршал, я не имею права вмешиваться, но буду чувствовать себя причастным к вашему несчастью. Что мне сделать, чтобы вы остались? Если хотите… я использую все свое влияние, чтобы Бейли не задержался в Пембрук-холле больше чем на два-три дня. Вам не придется дольше терпеть наше присутствие. Три дня – всего три обеда за одним столом, а после вы сможете безопасно и спокойно остаться рядом с леди Пембрук!
Слова, сказанные с таким чувством, не могли оставить Венецию равнодушной. Она снова вспомнила намеки тетки и подумала, что в них было куда больше правды, чем казалось на первый взгляд. Никаким дружеским участием нельзя было объяснить подобные переживания и заботу, и какое золотое сердце было у Хантера!
– Хорошо, – слабо улыбнулась Венеция. – Я постараюсь следовать вашим советам. А теперь, может быть, все-таки пройдемся? Мне не хватает движения!
Полковник с готовностью согласился. Они побрели дальше по парку, почти не разговаривая, но теперь миссис Маршал не плакала. Она погрузилась в тихую, глубокую печаль и провожатому не оставалось ничего другого, как молча сочувствовать ей всем сердцем. И пока друг беспутного графа думал о том, за ее защитить, сама Венеция все больше склонялась к тому, что Роберт вопреки обещанию не приедет в имение. Он сам не сможет терпеть муки общения, теперь, когда они стали больше, чем чужими! Она также надеялась, что не будет получать от него писем, а ко дню приезда молодоженов найдет повод, чтобы покинуть гостеприимное теткино имение.