Под кронами тех же деревьев в саду "Высшего" города, вновь встретились все те же знакомые фигуры, мужчина и женщина.
Женщина под вуалью выглядела весьма озабочено и словесно карала опоздавшего кавалера, и когда она все же успокоилась, начала высокомерным тоном, как ни в чем не бывало:
– Ты все сделал, что тебе было поручено?
– Да, моя Госпожа! Как Вы и велели, как приказывал мне ваши сочные и сладкие губы, – зацвел собеседник.
Дама улыбнулась и произнесла полушепотом:
– Тогда, вас следовало бы отблагодарить, – она слизнула кончиком языка часть помады с губ.
– И ты подстраховался? Наверняка, крыса попадет в капкан! – довольно умозаключила она, – хочу, чтобы ему свернули шею! Чтобы разорвали на куски, вывернули кишки наизнанку и повесили на них… За любопытство свое, это существо должно быть наказано!
Мужчина вытащил из кармана горсть блестящих цилиндров и высыпал их на траву.
– Обезоружил, – улыбнулась женщина, – как обезоружил меня однажды, – она мило рассмеялась, и, взяв под руку кавалера, поманила его за собой, вглубь парка.
– О, да! Как я люблю грязь и мерзость! – подумала она.
– Блудница – подумал он, и словно песик на поводке, последовал за ней.
А издали, из тени, за ними наблюдала пара любопытных и знакомых глаз.
В комнате было совсем тихо, когда Эр открыл глаза.
Блестел потолок, все размылось и куда-то плыло, и были слышны лишь настенные старинные часы, которые тихо постукивали. Его веки опухли, ломило шею и ужасно разрывало голову изнутри.
Каждое движение доставляло ему тупую боль под висками. Пролежав ещё некоторое время с открытыми глазами, Эр провалился в сон, и очнулся, когда над ним склонился какой-то человек, он показался ему знакомым.
Принц постепенно стал различать голоса и вскоре начал понимать их смысл, к нему постепенно возвращалось сознание, и вскоре он услышал двух спорящих людей.
– Это вы его до такого довели! Что же вы ему такого сказали, что он стал болен паранойей. Целыми днями торчал в лаборатории! Ничего ни ел, ни пил! Грезил о людях на Дне! И что с того, пусть даже они там есть! Нельзя внушать больному важность мелочей, он за них цепляется! – разрывалась Саша.
– Мне кажется, я на него ничем не влиял, кроме таблеток, и знал его совсем немного, чтобы о чем-то с ним говорить. Конечно, на меня можно возложить ответственность за лечение, но Эр безнадежно болен, и неизвестно никому когда с ним случится припадок, – сказал спокойно доктор и заглянул в зрачки Эра, светя фонариком.
– Он приходит в себя, ему нужен покой, и постельный режим. Приступы становятся сильнее, возможно, ещё один–два, и он сыграет в долгий ящик. Ячейки кристалла выгорают, как лампочки гирлянды, и скоро замкнутся совсем, он станет умалишенным, не способным ни думать, ни говорить.