– Еще одна бомба! – тихо проговорил он, указывая на окно.
Все присутствующие вздрогнули, и повернулись к нему. Тишина в комнате наполнилась особым смыслом.
Раскатистый грохот взрыва донесся чуть позже. Но никто не зарыдал, не заломил рук и не выбежал прочь на улицу.
Ничего из случившегося уже нельзя было исправить. А потому единственное, что они могли сделать сейчас против атомной бомбы – это, несмотря ни на что, сохранить лицо, победить противника пусть не фактически – но в силе духа.
И партия продолжилась.
Араи кинулся в бой.
Он развернул настоящую битву за каждое очко на доске, чтобы отыграть упущенное. Плотно теснил противника в углах, вытянулся в середину, отвечая все резче и жестче.
Юки потел. Ему казалось, будто он пытается голыми руками удержать горный поток: промежутки между ходами Хонъимбо становились все короче, удары камней о доску звучали как выстрелы.
Но Юки Накамуро все еще удерживал лидерство, хотя земля под его ногами превратилась в зыбучий песок.
А вокруг доски сгущались тени: дымчато-белые – и серые, каких ни Араи, ни Юки еще не видели.
Никто из них так и не отважился сказать вслух, что кроме людей за партией следят призраки.
***
– Наша презентация позволит вам окунуться в прошлое и пережить один из самых драматичных моментов в истории го – «партию атомной бомбы». Весной 1945 года двадцатилетний мастер Юки Накамуро получил право бросить вызов Хонъимбо Араи Мамору, и тут же этим правом воспользовался. Они сыграли шесть блистательных партий, позже вошедших во все учебники го, – и каждый из противников выиграл по три партии. Последний поединок должен был пройти в Хиросиме и стать решающим… – голос Антона Михайловича торжественно звенел в зале демонстраций, и Никите казалось, что Латышко слишком уж подробно объясняет то, что члены совета должны были увидеть воочию.
Он очень нервничал.
В качестве виртуальной модели реальности он не сомневался: Изуми постаралась максимально точно воссоздать личности главных действующих лиц, в свою очередь Никита подготовил отличный документальный фундамент, изучив сотни исторических свидетельств и фотографий.
Он сомневался только в одном: в самих представителях совета, которым предстояло пройти полное погружение.
Смогут ли они понять и прочувствовать то главное, о чем говорит эта партия любому истинному ценителю игры?
– Простите, а разве в сороковые годы за титул Хонъимбо игралось семь партий? Я думал, в это время еще действовало правило шести игр, – прозвучал вопрос из зала.
Никита вздрогнул и побледнел. В полутемном зале он попытался глазами найти спросившего, но безуспешно.