– Куда мы едем? Я хочу домой!
Крик повис под шум колёс. Набирая скорость, мы въехали в тёмный тоннель.
Прокладчик упёрся коленями в дно вагонетки и уставился вперёд, тяжело дыша:
– Если на следующем повороте уйдём в правый тоннель… Я работал здесь до аварии, как только прилетел пять лет назад. Говорят, клоны там рубили маршрут на Тёмную сторону.
Я закрыл глаза. Боль добралась до висков. Перестук колёс сбился – проехали стрелку. Я приоткрыл глаза – мы заезжали в правый тоннель! Прокладчик застонал от ужаса. Я бездумно в прострации разглядывал мелькавшие стены тоннеля. Как там мой Фриц, бедняга? Что ты сегодня будешь есть, друг мой? Кто накормит тебя вечером? Эх, Лара… Свидание на площади в семь…
Внезапно впереди полыхнуло огнём, раздался взрыв, вагонетка дёрнувшись, накренилась, мы повалились. Рухнув на грунт, я приложился со всей дури виском о камень. Перед глазами всё поплыло. Как в тумане я слышал голоса, крики и выстрелы. Потом, хлебнув ртом воздуха, провалился в белую пустоту.
– Доброе утро, Клавдия Никифоровна! – я кивнул силуэту за мутным стеклом на проходной и приложил палец к сканеру. Бабушка на посту привычно кивнула в ответ, оторвавшись на секунду от вязания.
Вот вроде уже и сканеры отпечатков на Третьем ярусе поставили, а Никифоровна всё так же вяжет для всего отдела носки да варежки. А куда её денешь? Все к ней привыкли, да и в своём жилом боксе ей скучно, делать нечего: с утра маета; а так хоть при деле, да и за порядком приглядывает, цветы поливает.
– Степанов-то у себя на все праздники заперся. И не выходит! – Никифоровна нагнулась к окошку, провожая меня в корпус.
Я протёр платком палец, вечно заляпают стекло чем-то жирным. Степанов все каникулы у себя? Странно. Две недели в лаборатории? Ладно, он холостой, но он же вроде собирался перед Новым годом махнуть к брату на Дальнюю станцию.
Я остановился перед входом в лабораторию, луч просканировал зрачок, дверь пикнула и открылась. Внутри ко мне от клеток со зверьём бросился встревоженный Пучков:
– Я полчаса уже здесь, нигде не могу найти Степанова! Говорят, он все праздники тут проторчал. Не случилось ли чего?
Я снял рюкзак:
– В силовой смотрел?
– Да вы же её опечатали перед уходом! Вы думаете…
Я вызвал лифт, и мы спустились в нижний сектор. Дверь в комнату силовой установки была вскрыта. Внутри у стены отрешённо сидел Степанов. Повсюду валялись пустые бутылки.
Заметив нас, он шатнулся на стуле, встал и подошёл к мониторам. Мы подошли тоже. Степанов молчал. Слова были излишни. По центру экрана в зоне квантовой ловушки с большой скоростью крутился какой-то растрёпанный светящийся шар размером с бильярдный. Протуберанцы-отростки выстреливали из него и, истончаясь, пропадали в искусственном вакууме.