– Фаррелл, я вижу, что ты ищешь его не для меня. Что произошло со мной? – спросил Алан ещё настойчивее.
– Алан, я думал, что Белизна – не сверхъестественное явление, а обычный вирус, – сломлено проговорил Фаррелл, упирая дуло чуть выше своего кадыка и снимая ружьё с предохранителя, – Алан, вирус не может возвращать мёртвых. Не так, как ты пытался это сделать, а по-настоящему, – твердил он, не ожидая ответа, – Эта Белизна отправила Фидеса за мной, зная, где я нахожусь, и ведёт меня к тебе – к тебе, тоже заражённому ею. Чем бы это ни было, я не хочу ей подчиняться, Алан, не хочу терять свою свободу, – отчаянно рыдал Спасённый. Один глаз робота резко сменил свой цвет на синий, и он заговорил незнакомым голосом:
– Фаррелл, разве твоя смерть будет иметь тот смысл, который ты ищешь? Разве твоё исчезновение докажет, что ты можешь что-то решать? – неумолимо спросил Фаррелла его же голос, – Неужели ты хочешь исчезнуть в той пустоте, в которой мы пролежали после смерти Линды? Неужели ты снова хочешь лежать неподвижным трупом и смотреть в потолок? – допрашивало Фаррелла его цифровое «Я». Живой Фаррелл измученно усмехнулся, чувствуя, как слёзы из левого глаза обжигают его лицо.
– Ты ведь цифровая версия меня, Фаррелл, – обратился он к самому себе, – Почему ты интерпретировал смерть своим же воспоминанием? Я думал, мы сможем создать нечто более рациональное, – с сожалением бросил он, приготовившись к выстрелу.
– Я не буду тебя останавливать, если ты думаешь, что смерть тебя освободит, – хладнокровно ответил робот, оба глаза которого приобрели насыщенный синий цвет, и поднялся на ноги, – Я ждал встречи с тобой, но теперь вижу, что ты такой же неживой, как её клон. Настоящий Фаррелл или боролся бы с Белизной до конца, или же смирился бы с той ролью, что она для него приготовила – для того, чтобы снова быть вместе с Линдой, которая заговорила с ним минуту назад. Подчиниться – тоже выбор, – осуждающе проговорил робот и отвернулся от своей копии, – Самоубийство – не решение. Храбрые не бегут, – презрительно бросил он напоследок и шагнул прочь.
– Плевать мне на гордыню, Фаррелл, я просто больше не хочу страдать, – ответила его копия и нажала на спусковой крючок.
Взрыв света как будто бы стёр Фаррелла с лица земли, но до того, как он смог насладиться своим небытием, горящая боль вернула его обратно, в серые окраины старого поселения. Белые языки пламени жадно пожирали его механическую руку и застилали его правый глаз, вызывая адскую боль, уничтожавшую его сознание и в то же время не позволяющую ему его потерять. В попытках погасить пламя Фаррелл начал кататься на своём правом боку, однако даже пыль, в которую он пытался закопать руку и голову, не прекращала разъедающую его душу агонию, доносящуюся из механических конечностей, а застлавшая глаза Белизна как будто преумножала страдания, выжигая что-то внутри его черепа и внутри его мозга.