Бахрамов показывает на переднюю дверь, но я, разумеется из чувства противоречия, выбираю заднюю. На что он лишь хмыкает, садится за руль. Я уверена, что Давид везет меня домой. Есть огромное желание сказать, что не стоит, что вызову такси… Но по его лицу в зеркале заднего вида ясно вижу – что в ответ услышу новое: «Заткнись».
Поэтому, выбираю равнодушный игнор. В итоге, в полном молчании едем куда-то по вечернему городу, снова засыпаю, устав от событий этого бесконечно длинного дня, от обследований, ну и обезболивающее, что дали в клинике, тоже играет свою роль.
Когда открываю глаза, то не могу понять, где нахожусь.
Давид паркуется возле внушительных железных ворот, высотой, наверное, метра три. Я уже открываю рот, чтобы спросить требовательно, куда он привез меня, когда вдруг пронзает узнавание…
Я была здесь однажды, семь лет назад. Это особняк родителей Давида. Как раз в то время начался его роман с Марго, в этом доме была устроена роскошная вечеринка на рождественские праздники. Бахрамов пригласил всю нашу семью. К тому моменту, его родителей уже не было в живых. Насколько я помню, Давид не любил говорить о них. Наверное, потому что был приемным ребенком. Его усыновила очень состоятельная семья, во время своего путешествия по Ближнему Востоку. Давид родился в очень бедной, можно сказать нищей семье, и вид босоногого мальчика на одной из улиц маленького городка, тронул сердце женщины, которая не могла иметь своих детей. Поэтому, богатые супруги сделали все, чтобы усыновить Давида официально, увезли мальчика в Россию и вырастили как родного сына. Но конечно, это лишь скелет истории, который лежит на поверхности. Все могло быть иначе. Мне ничего не известно о подводных камнях, которые наверняка есть… Не знаю, каково ему было так сильно поменять среду обитания, не скучал ли он по родным.
Всю эту историю я подслушала, когда Марго откровенничала с мамой. Мне бы вряд ли такое рассказали – просто незачем, я не имела отношения к жениху сестры, не интересовалась им…
Разумеется, я никому не подала виду, что знаю. Что это сильно повлияло на меня, глубоко тронуло. Давид стал после этого еще более близок мне. Меня еще сильнее тянуло к нему, словно я нашла что-то очень родственное между нами. Ведь в те годы я часто ощущала себя не родной, а приемной. Мне казалось, что меня никто не любит по-настоящему. Я часто размышляла, не случайно ли попала не в ту семью, может перепутали в роддоме… Родители не настоящие, случайная ошибка – позже я узнала, что через такие фантазии проходит очень много детей. Это не из ряда вон выходящий случай, скорее норма развития. Сейчас, глядя на то как страдает Николь, у которой нет ни отца, ни матери, мне всякий раз становится стыдно за свои фантазии…