- Твоя беда, Яркая Книжная Обложка, в том, - перебил воин слева, - что слишком уж ты классицист. Вместо того, чтобы жить настоящим, все норовишь уйти в Золотой Век, да ещё и в такой Золотой Век, какой почти не имеет отношения к сиу. О, я признаю, что мы такие же дакоты, как и кроу, по крайней мере с лингвистической точки зрения, и относящееся к кроу следует относить и к нам. Однако до чего мы дойдем, если станем так многословно и так часто цитировать Лоуви и пытаться обустраивать нашу повседневность по его рецептам?
- Довольно, - возгласил вождь. - Хватит, Порасскажи Всякого. И ты тоже, Яркая Книжная Обложка, остановись. Это наши частные дела. И, кстати, именно ваши книги напоминают о том, что, прежде чем превратиться в болезненных, развратных и напуганных существ, бледнолицые некогда были великим народом. И такие люди, как Лессер, такие люди, как Роберт Г.Лоуви, - разве не были они бледнолицыми? Памятуя о них, не следует ли нам выказывать больше терпимости?
- А-а! - бросил Дает Много Радиации. - По мне, хороший бледнолицый мертвый бледнолицый. Он подумал немного. - Исключая их женщин. Бледнолицые женщины... Ну, это полный отпад, когда ты далеко от дома...
Вождь Три Водородные Бомбы взглядом велел сыну умолкнуть. Потом обратился к Джерри Франклину.
- Твое послание и твои дары. Вначале послание.
- Нет, вождь, - вмешался Яркая Книжная Обложка почтительно, но твердо. - Вначале дары. Потом послание. Так гласит предание.
- Сейчас, одну минуту! - Джерри выскочил из вигвама и бросился к тому месту, где Сэм Розерфорд привязал лошадей. - Подарки, - выкрикнул он, подарки для вождя!
Оба торопливо рвали завязки и застежки переметных сум. С полной охапкой подарков Джерри пошел обратно сквозь строй воинов, собравшихся вокруг и взиравших на суету белых со спокойной надменностью. Он вошел в вигвам, сложил дары на землю и опять низко поклонился.
- Разноцветные бусины для вождя, - сказал он, подавая два звездных сапфира и большой бриллиант, самый лучший _из тех, что были извлечены из под развалин Нью-Йорка за последние десять лет. Ткань для вождя, - сказал он, подавая отрез полотна и отрез шерсти, которую спряли и соткали специально для такого случая в Нью-Гемпшире, а потом с огромными трудностями доставили в Нью-Йорк.
- Маленькие забавы для вождя, - сказал он, подавая огромный, лишь чуть-чуть тронутый ржавчиной будильник и драгоценную пишущую машинку (ударные бригады инженеров и мастеровых, работая совместно два с половиной месяца, довели и то и другое до рабочего состояния).