— Ага! Вижу, с овечки сходит первая шерсть!
Несмотря на обожженную ладонь, Лайус был, кажется, искренне доволен ходом занятия.
— С молодых дней мира боги заповедали, что люди не могут творить чудеса, когда захотят, и менять мир, как им вздумается. И хорошо сделали, скажу я вам — иным людям лопату в руки опасно дать, не то что силу чудотворства!
Иные, включая Аристу, усмехнулись, и старый крестьянин усмехнулся в ответ.
— Но добрые боги дали также закон, следуя которому, смертные могут все же нет-нет да и сотворить что-нибудь небывалое. Люди меня умней зовут его Законом Воздаяния. Я зову его так: любишь пиво пить, люби и ячмень молоть. Как ни назови, все едино: хочешь выйти за пределы того, что возможно смертному — придется что-то отдать.
Лайус взял прислоненную к нижней ступени амфитеатра палку и начертил ею на земле приблизительный рисунок храма.
— Ораторы, слуги богов, отдают свои силы в молитвах или приносят в жертву вещи и скот. Да любой ладдиец, даже и не оратор. может заслужить себе маленькое чудо, отдав что-нибудь в храм, — Аристе показалось, что взгляд старика задержался на ней. — Силы бессмертных неисчерпаемы, потому бог может раздать сколько хочет чудес своим поклонникам. Но милость богов к ораторам куда больше, потому и чудеса по их молитвам сильнее.
— Почему бы тогда всем не сделаться ораторами?
За миг до того Ариста и не думала спрашивать, но вопрос сложился как-то сам собой.
— Не получали бы по чуду зараз, а молились бы все время и все время творили бы чудеса!
Множество голов повернулось к ней. Но Лайуса из Кикинны не так просто было смутить.
— Легкая у тебя мысль. Но в том-то и соль, что нам просто живется: сегодня принесли жертву одному богу, завтра другому. Будь ты оратором, пришлось бы раз и навсегда посвятить себя одному божеству. Да еще и обеты принять, чтобы связать себя с ним. Молишься Мегисту-скитальцу — не живи в одном месте более трех дней. Служишь Тоскару-воителю — не сможешь выйти из спора, не пролив кровь. Хотела бы ты, дева, жить в оковах таких клятв и запретов?
Ариста не нашлась, что ответить. Выдержав небольшую паузу, Лайус начертил рядом с рисунком храма замкнутый круг.
— Наш брат, ипсомант, славен иным. Мы берем силу на чудо из самих себя. Из жил наших, крови и косточек. Захоти я, и здесь сей же час вырастет яблоня с плодами слаще меда. Только сам я при этом надорвусь да рухну наземь, как старый мешок с картошкой. Потому и чудотворим мы помаленьку, не берем на себя слишком многого.
— А мозно этому науциться? — выкрикнула с верхних рядов Ифина.