– И кроме твоего отца никогда не знал.
– Провалиться, – подскочила я и наткнулась на Армана. – И ты всё это время здесь стоял?
– Как обвиняемый перед лицом правосудия, – опирался он плечом об угол стены.
– Что ж, – усмехнулась я, – у тебя хороший адвокат. И, кстати, вот что отец оставил мне. Вот тебе ещё кусочек правды, – припечатала я ему на грудь лежавшее у меня в кармане письмо.
И пока он читал, набрала маркграфа.
– Тео, здравствуйте! – демонстративно бодрым голосом сказала я. – Скажите, вы же в Зальсбурге?… Какая удача! Я тоже. Мне кажется, это повод для новой встречи… Вы же, наверно, местный?… Почти? Как знала. Не согласитесь провести мне экскурсию по городу?… Обещаю, я не буду задавать вам много вопросов… – я выразительно посмотрела на буравящего меня взглядом из-под своей приподнятой брови мужа.
Отец просил Тео назвать имя, или Тео сам решил его назвать, если знал то же, что теперь знаю я, уже неважно, оно прозвучало: Чека. Но решать кто мой друг, а кто враг, действительно мне.
– Нет, Арман, конечно, будет с нами, – ответила я на вопрос Теодора. – Но он нам не помешает.
– И Дина могла бы составить вам компанию, – неожиданно вклинилась в мой громкий разговор Рита, что подошла неслышно. Наклонилась ко мне и подмигнула. – Наша младшая дочь. Раз уж ты будешь занята Теодором, чтобы Арман не скучал. И она, кстати, при машине. Вам же понадобится водитель?
И то, как в ужасе вытянулось лицо Армана… сказало больше тысячи слов.
Дина! Чёрт побери её мать!
Всё было ничего: бледный Бломберг, рождественское убранство кафе и магазинов, маленькие улочки Старого города, бенедиктинское аббатство, белоснежный дворец Мирабель, даже Моцарт, но Дина…
Дина, едва у неё выросли сиськи, не давала мне прохода. И однажды… я ответил ей взаимностью. Да кому я вру: однажды! Однажды это случилось первый раз. Но сколько же раз было потом? Пожалуй, каждый, когда я сюда приезжал.
И, походу, зря я наивно надеялся, что никто не знал.
И Рите явно не понравилась Янка, но не потому, что она была рассеянной, грустной и сама не своя. Эбнер был прав: его жене не понравилась бы любая. И она была против, чтобы я нарушал свой обет, потому что надеялась, что я женюсь на Динке.
Дина. Темноволосая, яркая, роковая красавица возраста чуть старше Янки. Я, конечно, давно сбился со счёта сколько ей: двадцать пять, двадцать семь? Но крутые бёдра, приятный жирок, что придавал ей знойность танцовщиц фламенко, округлость форм, на два размера меньше чем надо лифчик, и свитер с вырезом как раз там, где лифчика не хватало – всё было как всегда при ней.