— Я не дотянусь.
— Сама напросилась.
Он вышел из машины и помог выбраться мне. Но как только ноги мои оказались на асфальте, мужчина тут же крепко схватил меня за талию и прижал к себе, впившись в губы страстным, головокружительным поцелуем. А я, как наивная девочка, наслаждаюсь каждой гранью его страсти и не собираюсь все это останавливать.
Когда он, наконец, прервал наше безумие, я всё-таки смогла выдавить тихое:
— Маша в машине, а ты хулиганишь.
— Она ведь не видит, — его голос превратился в такой же хриплый шёпот, как и мой. — Ты на этих выходных не работаешь. Проведёте их у меня.
Я смущённо улыбнулась в ответ, собираясь мягко отклонить предложение. Или это была констатация факта? Только открыла рот, как почувствовала его палец на своих губах.
— Шшшш, возражения не принимаются. Доставай ребёнка.
Не стала спорить, ведь не ему решать, где нам проводить время. Спокойно помогла выбраться дочери, которая в этот момент увлечённо и с азартом ковыряла кнопки на двери. Ух, надеюсь, ничего не сломала.
— Я ещё позвоню сегодня.
Кивнула головой в знак согласия, взяла Машу за руку, и мы медленно, не оборачиваясь, побрели в сторону подъезда. Рот у моего мелкого энерджайзера не закрывается. Слушаю её в пол-уха, параллельно витая в облаках.
День прошёл замечательно. Эмоции просто бьют ключом. Давно я не чувствовала такого душевного подъёма и непонятного предвкушённого трепета. Мне так хорошо и комфортно со Славой, что даже не верится. Вместо тяжёлой, подавляющей мужской ауры, теперь я чувствую только сильного, волевого человека. Внимательного, и такого…
Ошарашенно смотрю перед собой. От неприятной картины в глазах потемнело. Я даже случайно оступилась, ещё крепче сжав детскую ручку. Понимаю, что больше не в силах сделать и шага. В душе поднимаются волны паники. От эмоционального душевного подъёма не осталось и следа. Стоило мне только заглянуть в серые безжизненные глаза медленно приближающегося мужчины, как страх снова сковал душу, как прежде.
Только не это. Только не он.
Навстречу нам решительной уверенной походкой с омерзительно наглой ухмылкой на тонких потрескавшихся губах приближается Олег. Мой самый худший кошмар.
— Привет, — муж остановился в метре от нас, ехидно осведомившись. — Ну что, Кирусь, как я погляжу, ты всё также с мужиками развлекаешься? А не надоело? Ммм?
— Что тебе нужно?
— По жёнушке своей соскучился. Не утомилась ты чужие койки греть? Может, и до моей снизойдёшь?
— Столько времени тебя это не тревожило, а тут вдруг заинтересовался. Если тебе нечего больше добавить, то извини. Мы торопимся. Пойдём, солнышко, — обратилась к дочери, и сердце болезненно сжалось, потому что Олега она боится.