Перебравшись через мост, они повернули на запад, несколько часов двигались параллельно железнодорожному пути, после чего въехали в небольшой городок, знаменитый своей станцией и ничем более. Назывался он Зелёной Балкой, а всё население так или иначе работало на станции или около неё.
— Сколько там времени? — неожиданно спросил дядя, протягивая извозчику купюру приличного достоинства.
Бутч хотел ответить, что понятия не имеет, но вспомнил о подарке дяди, взглянул на часы, после чего выдал:
— Без четверти два, пообедаем?
— Нет, — дядя отрицательно покачал головой. — Поезд должен быть вот-вот. Если голоден, возьми себе пару пирожков и бутылку лимонада.
С этими словами он протянул племяннику купюру в двадцать талеров. Немало, отец и за месяц не всегда столько зарабатывал. А тут просто так, походя, выдал на расходы. Дядя остался ожидать поезда, а племянник помчался покупать пирожки. Пирожков не оказалось, зато смог купить полтора фунта ветчины, свежие булочки и бутылку лимонада. Подумав, взял ещё бутылку тёмного пива для дяди, он такое любит, а по пути обязательно захочет пить. Прикинув, что денег ещё много, а дорога займёт несколько часов, купил коробку печенья и пару яблок, яблоки были зелёные, но он такие любил больше.
— Я готов, — сказал он, подбегая к стоявшему на перроне родственнику.
Дядя повернул голову, странно, он как будто изменился после того, как они отъехали от дома, стал более замкнутым, молчаливым и неимоверно спокойным. Бутч протянул ему оставшиеся деньги, но тот только махнул рукой.
— Мы едва не опоздали, — он указал рукой на прибывающий поезд, который обдал мощной струёй пара всё, что было поблизости. — Хватай мешки, идём.
Билеты им продали, пусть и не в первый класс, но и не в общий вагон, где постоянная давка и накурено. По крайней мере, здесь имелось место для сидения, и было, куда поставить вещи. Бутч, едва поезд тронулся, тут же извлёк купленные запасы и стал готовить обед, вкладывая ломти ветчины между разрезанной напополам булкой. Первый бутерброд протянул дяде, тот, что удивительно, отказываться не стал. А бутылка пива и вовсе удостоилась кивка благодарности.
— Я знаю, ты любишь, — с улыбкой сказал Бутч. — Дядя Джей, а можно спросить?
— Валяй.
— Что-то не так? С тех пор, как мы выехали, ты как будто в спячку впал, почти не разговариваешь, смотришь в одну точку, если бы я не напомнил, ты бы и поесть забыл, так ведь. Или мне кажется?
— Нет, — дядя приложился к пиву. — Не кажется, всё так и есть, просто это профессиональное. Так уж получилось, что человек моей профессии должен быть готов в любой момент переключиться на бой, постоянное ожидание боя куда тяжелее, чем сам бой. Оттого и привычка всегда, когда вокруг нет врагов, впадать в эту, как ты её назвал, спячку. Старые охотники на нечисть почти всегда такие. Я даже, в бытность мою студентом, слышал от профессоров умное слово, обозначающее таких людей. Флегматик. Такой вот аморфный тип без всяких эмоций, тело просто бережёт энергию, но в случае необходимости, не пройдёт и секунды, как я вскочу с этого места и начну палить из пистолета. Но, если причины для такого нет, организм просто замедляется. Кстати, спасибо за пиво.