Расстреляв все патроны за несколько секунд, Бутч судорожно стал хвататься за патронташ, прекрасно понимая, что даже один патрон вставить не успеет, тем более, что руки дрожат. И тут дядя победно заорал, едва не лишив племянника слуха:
— Уши!!! — и, вдавив кристалл, метнул шар в центр копошащейся чёрной массы.
Заткнуть уши оказалось мало, следовало ещё и закрыть глаза. Взрыв, кроме оглушительного грохота, дал ещё и яркую вспышку, которая просвечивала даже через плотно сомкнутые веки. Если такой удар, едва не сбивающий с ног достался охотникам на расстоянии двадцати ярдов, то страшно представить, что стало с пауками.
Открыв глаза, в которых ещё плавали солнечные зайчики, Бутч понял, что сидит на каменном полу, в его зад больно впился какой-то булыжник, а в ушах стоит звон. При этом его руки продолжали исправно заряжать дробовик, что, правда, сделать было трудно, поскольку руки слушались плохо. Зато дядя выглядел свежим, как раз сейчас он вышел из укрытия и добивал выстрелами из пистолета тех пауков, что не погибли от взрыва.
— Поднимайся! — крикнул он, крикнул громко, но Бутч едва расслышал. — Надо идти.
Дядя всё же решил задержаться, жадность брала своё, но он её выставил как заботу о благосостоянии алхимиков.
— Это очень полезная дрянь. — Сообщил он, потроша туша крупных пауков, — смотри сюда, спереди у них подобие челюсти, хваталки. У крупных торчат клыки, учёные говорят, что это вовсе не клыки, но это неважно. В каждом клыке — канал, по которому течёт яд, а яд этот выходит вот отсюда, из мешков.
С этими словами дядя растопырил руками омерзительную плоть паука и показал нечто, вроде пузыря, наполненного мутной серой жидкостью.
— Яд этот не убивает, если попадёт на кожу, а также в желудок, зато если хоть сотая часть унции попала в кровь, ты будешь разлагаться изнутри, это всё равно, что пищеварительный сок огромной концентрации, в итоге часа за три-четыре превратишься в кожаный мешок с питательным бульоном внутри. Чего ты так побледнел? Я ведь говорю если… — дядя понял, что перестарался, описывая ужасы Пятна. — Теперь яд у нас, возьмём только у матёрых особей. Я сейчас вскрою этого, а ты займись вон тем. Старайся ничего не пролить.
Бутч, как только отошёл от контузии и нервного потрясения, смог полноценно помогать дяде, собственноручно вскрыл панцирь паука (тот оказался относительно мягким, ножу поддавался исправно), вынул пузырьки с ядом и передал их дяде, который, осторожно проколов пузырь, вылил содержимое в медный сосуд с плотно завинчивающейся крышкой.
— Две сотни талеров, — сообщил он. — За час работы в Пятне.