Сев в трамвай, снова созвонилась с Любой. Хотела разделить свое счастье с родным человеком. Подруга меня поддержала, а потом вдруг вспомнила:
— Алинка, а если я закажу сладости на свадьбу у твоей мамы, как думаешь, она все ядом не посыплет? — прикалывается она.
Смеюсь над очередным высказыванием подруги.
— Думаю, яда пожалеет, а вот слабительного может добавить, — в тон ей отвечаю. — Но я буду очень благодарна тебе, если ты все же сделаешь большой заказ, а я его оформлю на другого человека, и доставку беру на себя. Как тебе такой вариант? И по времени как раз ее кондитерская должна заработать. Что скажешь?
— Я согласна, ты же помнишь, в каком я восторге была от ее эклеров. Не знаю, что у нее за секретный ингредиент, но больше пирожных с таким вкусом я нигде не пробовала.
— А если бы я их тебе не принесла, и не попробовала бы.
— Да, да! — с издевкой отвечает мне. — Всю жизнь буду благодарить тебя за то, что таскаешь такие сладости и радуешь нашего Илюшку, и меня в том числе. Кстати, когда у вас суд?
— Да уже скоро. Мама часто к адвокату сейчас ходит, готовятся к слушанию. Он ее натаскивает в ответах.
— А разве истец не Эрик Миллер?
— Да, вернее его холдинг, — с грустью произношу.
— А он не сделает скидку из-за того, что между вами было, а? — подтрунивает подруга, которой я все рассказала, но теперь об этом очень жалею, потому что ее стеб и подколы еще долго будут меня задевать.
— Даже не планирую его об этом просить! Ты что, если надо будет — оплатим. В конце концов, моя подруга сделает бо-о-ольшой заказ в кондитерской моей мамы, уверена, это поправит мамины финансы, — посылаю ей ответочку.
— Да я-то без проблем, ты же знаешь, фирма платит, — после этих ее слов мы обе смеемся, а у Ромы, наверное, уши горят в этот момент, потому что в последнее время Люба только так и тратит его деньги.
Отработав до конца недели, наконец решаюсь выспаться в свой законный выходной, но, как назло, надо погулять с собакой, поэтому приходится рано проснуться и выйти из своей норки на утренний двор. Бедняга, уже и забыл, когда я с ним так гуляла.
Эрик тоже больше не заходил. Возможно, я его слишком грубо отшила тогда утром, но это я на эмоциях, да и с отношениями ведь определились: сам сказал — только секс. Зачем тогда целует меня в лифте при встрече? Почему дает пустую надежду? Разве это не говорит о какой-то иной близости? Мне нельзя сейчас верить в нечто большее между нами, потому что он не тот человек, который будет ко мне относится серьезно. И я в душе не должна допускать таких мыслей, иначе пропаду.