Я не могу кричать: рискую разбудить Алису. Поэтому просто двигаюсь перебежками от одного открытого участка к другому, в поисках мамы, папы, всех родных. Куда они подевались? Почему я не вижу никого? Где их трап? Неужели их всех уже забрали кареты скорой помощи?
– Девушка уходите, уходите! – кричит мне пожарный. – Еще могут быть взрывы, бегите к машине скорой!
Неожиданно меня хватают со спины и оттягивают назад.
– Ты куда ушла?! Совсем, что ли! – кричит на меня докторша, сопровождая обратно к скорой. – Оглянуться не успела, а ты ушла! Совсем о ребенке не думаешь!
– Там моя семья! Вы не понимаете!
– Кого смогли спасти, уже увезли.
– Как? Когда? Я не видела!
– Садись давай в машину, поехали в больницу. Тебя осмотрят доктора, и ребенка тоже. Задымление, удушливый газ, она могла получить легочный ожог.
Слова фельдшера не на шутку испугали меня. Я села в машину и, пока она отъезжала от места крушения, стала осматривать Алису, прислушиваясь к ее дыханию.
Когда я поняла, что никаких хрипов ребенок не издает, ее дыхание вполне чистое, попросила посмотреть и фельдшера. Она тоже не нашла ничего подозрительного в состоянии Алисы, но все же посоветовала обязательно показать ее врачу.
– Сколько было на борту людей? – интересуется докторша.
– Пассажиров было шестеро, вместе с малышкой. А бортпроводников, в общем, членов экипажа – не знаю.
Она неоднозначно отреагировала на мои слова: грустно покивала головой и отвернулась к дороге.
По прибытии в больницу меня и Алису осмотрели сразу несколько врачей, взяли анализы, сделали томографию.
Задавали постоянно вопросы. Пришли люди в форме, допрашивали меня о том, что произошло. Творился какой-то дурдом. Но когда я спрашивала о других выживших, все отмалчивались, ссылаясь на то, что подтвержденных данных пока нет. Пожар все еще не потушили, и расследование ведется.
Находиться среди людей и, однако же, быть в информационном вакууме – очень тяжело.
Меня покормили, но никакой информации не дали.
Я уже устала ходить по кабинетам главврача и его зама. Всюду меня принимали за маленькую девочку, не желая со мной считаться. И отмахивались, не считая нужным отвечать на мои вопросы.
Бессилие бесило! Меня не воспринимали себе равной и не считались с моими правами. На этаж реанимации не давали пройти. Чтобы я хотя бы увидела, кто в каком состоянии сейчас. Ведь я уверена, что пассажиры все спаслись. По-другому просто не может быть. Это частный самолет, пассажиров не много, а значит, члены экипажа, находящиеся в салоне, могли спасти моих близких, так же как тот бортпроводник спас меня. Но и его я не нашла в больнице. Возможно, пострадавших отвезли в разные медучреждения?