– Мелкий ублюдок, – шипит негромко старик. – Ладно, давай проваливай. Но только чтобы никаких снимков.
Артур, все так же продолжая смотреть только на меня, ухмыляется, но его ухмылка больше похожа на оскал гиены, которую приструнили, но которая не успокоилась и все еще затевает что-то, поджидает, чтобы укусить в самый неожиданный момент.
– Пошли, – предлагает он мне победоносно.
Отделаться от озабоченного старикана и попасть в лапы к другому хищнику, пусть и молодому, – то еще везение, но с бывшим одноклассником я попробую договориться. Поэтому гордо беру свою сумочку, вешаю ее на плечо и иду в сторону выхода из зала, как вдруг в спину мне прилетает:
– Да! И девку свою забирай, – как будто он все еще глава положения, диктует свои условия Георгий Иванович, – все равно она ни на что не годится, пустоцветка. Так что проваливайте!
На миг я замираю. Кровь отливает от лица. Какой же он урод, этот Георгий Иванович! И как будто одного сказанного в мою сторону оскорбления было мало, вслед за этим он говорит, обращаясь к Артуру:
– Эй, щенок, а это не ты тот, от которого она залетала и после сделала аборт еще в школе?
Медленно поворачиваюсь к Артуру и смотрю в его синие глаза с опаской.
Встречаюсь с его требовательным, вопросительным взглядом. Он, выгнув бровь, ждет от меня ответа.
Не дождётся! Уж точно не так я ему все расскажу!
Стиснув руки, наигранно легко пожимаю плечами и говорю:
– Старик определенно слетел с катушек.
– Ах ты дрянь, – доносится мне в спину, но я уже не оглядываюсь, этот старый кобель не достоин того, чтобы я ему отвечала. Ни по возрасту, ни по чину. Хочу уйти отсюда, исчезнуть. Поражаюсь, какая же гнилая у него душа. Но больше всего ранит то, что всему стал свидетелем Артур, и эти жуткие слова он тоже услышал. Не так я мечтала все десять лет его встретить.
Иду к выходу из ресторана, как Артур хватает меня за руку и разворачивает к себе.
– Интересно, куда ты собралась?
Строю наивные глазки, хлопаю ресничками, головой указываю на двери выхода из здания, как на само собой разумеющийся факт. В ответ он ухмыляется, едва обнажив свои зубы. А после, притянув меня за талию и прижав к себе силой, говорит:
– Ты думаешь, почему я тебя вытащил из лап этого престарелого бабника?
Упираюсь руками ему в грудь и пытаюсь освободиться от навязанных мне объятий, но он не отпускает и еще сильнее прижимает к себе.
– Возможно, по доброте душевной, все же не чужие друг другу люди мы с тобой, одноклассники, – уточняю, чтобы он не подумал, что я его воспринимаю как-то иначе и все еще вспоминаю те моменты, которые были между нами.