Тихие стоны перестают быть тихими… Голос срывается…
Под моими руками смятые простыни. Тело словно оголенный нерв. Я балансирую где-то на краю сознания.
— Луна, отпусти себя, — приказывает низкий голос. Ощущаю небольшое давление пальцев внутри… на чувственной точке, и меня куда-то уносит. Разлетаюсь на много маленьких частей… И ведь не сразу возвращаюсь на Землю… Переживаю этот всплеск еще… еще… и еще раз.
— Все хорошо? — спустя несколько минут спросил Арсен.
Он держал меня в объятиях, крепко прижимал к себе, целовал макушку. Что я чувствовала в этот момент? Я чувствовала себя счастливой, женственной, наполненной невероятной энергией. Где-то далеко осталось болото боли, разочарований, унижений. Я не вернусь туда.
— Даже лучше, чем можно было бы представить, — опустив глаза. Все-таки смущение ко мне вернулось, но не настолько, чтобы повернуть назад. — Я не против идти дальше…
******** ********
Арсен
Я точно знал, что Луне понравилось, но лучше будет, если она это проговорит, осознает. Для нее это своеобразный первый раз. Не нужно быть гением, чтобы понять, бывший муж не считал нужным думать об удовольствии супруги.
Луна впервые проявила инициативу – предложила двигаться дальше. Я общался с психологами, они твердили, что не стоит спешить. Любое мое действие может стать катализатором для ее страхов. Спровоцирую, Луна закроется. Легко рассуждать в кабинете, сидя за столом, а я тут пытаюсь мозг включить после «я не против идти дальше». Только тормозят меня эти предостережения. Вдруг правда испугается? До сих пор для Луны все было новым, необычным, она охотно шла навстречу, не закрывалась.
— Ты ничего не ответишь? — тихо спросила она, до сих пор пряча лицо у меня на груди.
Я все замечал: и смущение, и волнение, и робкие попытки быть смелой, но сейчас кровь набатом стучала в висках, нужно было отвлечься от ее обнаженного, теплого, ласкового тела. На что-то переключиться, чтобы не думать о продолжении этой ночи.
— Тебе нужно поспать, — голос сорвался, прозвучало грубо.
Луна явно не этих слов ждала. Выругался про себя и прижал к себе. Надо объясниться, обидится ведь.
— Больше всего на свете я хочу продолжить, но остатками разума, которые в любой момент могут меня покинуть, понимаю, что не стоит, — поднял ее лицо к себе.
Какая же она красивая. Губы распухли, потемнели от поцелуев, глаза блестят, словно два озера, посеребренные луной. Вот как ее не поцеловать? Нужно что-то говорить, чтобы не подмять под себя и не уступить дикой, сметающей все на своем пути потребности. Потребности быть с ней…