«Принадлежит мне. Моя…».
А чтобы Милена тоже успела кончить – параллельно запускаю ладонь в промежность, раздвигая складочки, и интенсивно тру клитор. Буквально несколько движений и она содрогнулась, затряслась всем телом, извиваясь змеёй, и протяжно томно простонала…
«О-о-о, эти звуки… ласкают слух…» – нет ничего приятнее, чем видеть свою женщину в состоянии неистового блаженства.
Лёг на неё сверху, уткнувшись носом в изгиб её шеи. Меня потряхивает, дыхание сбилось, а сердце бешено колотится. И уже хочу продолжить...
В этот момент запоздало настигло осознание того, что натворил. После мощной разрядки мозги, наконец, встали на место. Прокрутив мысленно всё произошедшее, стало противно – от самого себя воротит. Как я мог опуститься до насилия? Раньше за мной подобных склонностей не замечалось.
«Раньше не испытывал такой дикой жажды и желания обладать одной-единственной девушкой» – от чего схожу с ума и теряю контроль напрочь. Слабое оправдание, конечно. В моих силах исправить ошибку. Всё для этого сделаю: я буду не я, наизнанку вывернусь, но она забудет о причинённой боли.
– Прости… – приподнимаюсь и поворачиваю лицо Милены в свою сторону.
Смотрит затравленно, с опаской. Её глаза заплаканы, покраснели, а веки опухли, губа вовсе прокусана до крови.
«Какой же я мудак» – зачем так жёстко и грубо с ней обошёлся? Захотел, называется: выпороть, воспитанием заняться… Наказание получилось показательным.
А по сути, за этим кроется совсем другое:
«Люблю» – и это мне сложно принять.
Глава 24. Одного «прости» мало...
Милена
– Прости… – опять повторил Андрей. Потом поднял меня с пола, аккуратно уложил на постель, а сам навис сверху и нежно обрисовывает контур моего лица.
«Чего добивается?» – непонятно.
Я прикрыла веки, отвернувшись в сторону. Не хочу на него смотреть. Больше всего нуждаюсь в тишине и покое.
Одного «прости» мало… И если он рассчитывает этим словом исправить ситуацию, то глубоко заблуждается. Я же теперь всегда буду помнить о его низком поступке и каждый раз думать, что любая вспышка гнева неизменно приведёт к насилию, а значит – страх станет неотъемлемо преследовать меня.
«Боюсь представить, на что ещё способен этот мужчина…» – для меня он непосильная загадка.
Наказание получилось со вкусом горького шоколада: обжигающая боль плавно сменилась сладким удовольствием... Это добавляет смешанных противоречивых эмоций, вызывая растерянность.
Казалось бы, после жёсткой порки не должна была чувствовать ничего кроме ненависти и презрения, хотя, несмотря на всё, легко открылась навстречу, стоило ему подавить сопротивление и овладеть мной. Не принадлежу себе в минуты близости, как будто внутри переключается тумблер, которым Андрей умело управляет.