— Ну вот, закончили мы значит. Я в душ. Выхожу минут через десять, а в коридоре стоит, Алис, честное слово, не будь пьяна, я бы окочурилась. Стоит значит, такой призрак невинно убиенной аристократки, с физиономией подсвеченной экраном мобильного…
Вероника позвонила, чтобы уговорить меня задержаться в столице и погостить у неё. Ещё не зная, что конференция мне готовит, я повременила с ответом. Но тут сестрёнка решила рассказать о своих амурных похождениях. Ей с такой насыщенной фантазией и богатым языком только книги писать.
— Мы прошли друг мимо друга с самым независимым видом. Она в ванну, я бегом одеваться. Нет, всякое бывало, но так я ещё не знакомилась с родителям своих ухажёров.
— И что? Потом-то вы встречались? — я сдала багаж, нацелилась на посадку.
— Как-то не тянуло больше… — сестрёнка снова прохрюкала в трубку. — Ну так что, отпишешь мне как выясниться с работой?
— Обязательно, — искренне заверила я. — Вероник, все в самолёт захожу.
— Давай, пей свои седативные и не обделайся по пути, — как всегда беспардонно и честно напутствовала родственница и отключилась.
Меня не хило так обманули, когда подбивали на конференцию. «Поедешь, посмотришь на работу изнутри… Будет к чему стремиться… Такие люди будут…». Людей мне увидеть особо не довелось, к слову и работы, как таковой тоже. Я была кем-то вроде пажа для Спиридонова, потому что как только моя нога коснулась заляпанного асфальта столицы, шеф помпезно передал права на своего секретаря писателю. Я поскрипела зубами, подёргала нервы, не себе, но в итоге…
Вася оказался оленем первостатейным. Не успели мы расположиться в гостинице, как мне на телефон прилетело расписание, список рекомендаций, распоряжений и указов. То ему понадобился новый костюм из магазина, что на другом конце Москвы, то у него рубашки не отглажены, то мне надо было «подойти воооон к тому мужчине и заверить его, что встреча не отменяется, а переноситься».
К концу первого дня я вымоталась. Меня вздергивало от любого писка телефона. Я боялась выходить из номера, казалось Спиридонов караулит под дверью, чтобы дать очередное идиотское указание. Причём общение с ним сводилось к его требованиям и моему тяжелому взору, с которым обычно хотят придушить орущего дитятю, но потом вспоминают, что как бы оно своё и негоже, господа.
Вечно удобные кроссовки стоптались ещё до обеда. Но самый бздец случился перед ужином. Писатель с таким независимым видом попросил меня заказать столик в ресторане на двоих, что не будь я уверена в своих ушах, подумала бы, что он анафему объявляет.