Так, чтобы пелось и плясалось, чтоб кружилась голова и чтобы не отказывать больше мужчине с темным взглядом, от которого дрожь по телу и невесомость в ногах.
Откладывая телефон, я улыбалась, и продолжала улыбаться пока стелила себе в гостиной. И после, уже в постели, смотрела в потолок — и улыбалась.
Даже когда во втором часу ночи Паша явился домой и спугнул зыбкий сон, я не почувствовала раздражения. Поднялась, включила свет, чем помогла мужу не обрушить вешалку, но которую он вознамерился повесить сумку, и спокойным взглядом встретила его.
Интересное дело, — если меня не тревожили его поздний приход, состояние и возможная измена, то Паша явно был чем-то недоволен. Он либо злился, либо смущался, или, скорее, все вместе.
— Не спишь? — Один ботинок полетел в угол, другой стукнулся об обувницу и перевернулся, — Паша разулся. — Я вот тоже не сплю. Работаю. — Указательный палец ткнул наверх, в сторону люстры, туда же переместился и косой взгляд, а потом Паша тяжело опустился на диван и прикрыл глаза. — Как же я устал… Поставь будильник на шесть… Нам нужно поговорить… я люблю тебя до слез…
Последнюю фразу он попытался пропеть, но заснул быстрее, чем окончательно улегся.
А я сходила в спальню за подушкой и пледом, как могла устроила на ночь пока ещё своего гуляку и тоже пошла досыпать четыре часа до будильника.
****
Утром Паша еле встал, и я с трудом представляла, как он будет работать в таком состоянии. Но я его недооценила. Душ, крепкий кофе, две таблетки аспирина, и вот уже передо мной собранный и привычно деловитый муж. Правда, отстраненно-холодный, но мне его теплота даром не нужна, пусть греет свою белобрысую. Паршиво, что от отцовского плохого настроения пострадали дети, и за завтраком чуть не случился скандал, когда Андрей поделился с Пашей радостью от предстоящей поездки в поселок.
— Я не понимаю, вам там медом намазано что ли? Чего вы туда таскаетесь постоянно? — Претензия явно предназначалась мне, но смотрел он со всей строгостью на сына.
Андрей от такого выпада растерялся и оглянулся в поисках поддержки на меня. Беспомощное выражение детских глаз разбудило во мне тигрицу, защищающую потомство.
— Все хорошо, милый. У папы просто сильно болит голова, такое бывает иногда с несдержанными взрослыми. А ещё он завидует. Тебя позвали в гости собирать конструктор, а его нет.
Паша сердито выдохнул, открыл рот, но посмотрел на напуганных ничего не понимающих детей, и передумал.
Доедали завтрак мы уже без Паши.
После его ухода атмосфера на кухне изменилась, дети расслабились, разговорились, начали строить планы, и посуду я мыла под их неумолкаемый смех и бесконечное "Когда уже пойдем?"