— Это да, — соглашается Артем, всматривается в мое лицо, и я понимаю — ему нравится то, что он видит. От его едва уловимого одобрения у меня внутри теплеет, исчезает беспокоящее чувство страха. Не то, чтобы я сильно боюсь, вовсе нет. Но противная сосущая необходимость принимать трудные решения, изрядно отравляет жизнь с самого утра. С того самого момента, как на кухню вошёл похмельный Павел и принес с собой плохое настроение.
Дзыньк! Телефон брякнул сигналом о входящем сообщении, а после разразился целой вереницей звуков. Ага, стоило подумать о Паше и вот он, объявился с настойчивым желанием поговорить.
"Ты доехала?"
"Лен?"
"Детей отвезла?"
"Вечером во сколько будешь дома?"
"Ничего не планируй, жди меня, нужно поговорить."
Отвечать Паше я не стала, послала смайлик, обозначающий "окей", и с трудом удержалась, чтобы не щёлкнуть любопытного Артема по носу.
— Подглядываем?
— Я не специально. — Под моим укоризненным взглядом Артем поднял ладони и признался: — Ладно, специально. Но у меня уважительная причина!
— Какая же? — Очень тяжело было не рассмеяться над дурацким видом Артема, что я и проделала, правда хихикала недолго, а до того момента, как Артем посвятил меня в свои планы.
— Сегодня ты с детьми переезжаешь ко мне.
*****
От неожиданности я подавилась своим смехом. Переезжаю? К Артёму? Это что ещё за новости?
Артем тоже спрятал улыбку. Под серьезным взглядом что-то внутри несдержанно рвануло ему навстречу, словно часть меня взбрыкнула и застонала — подчинись, не спорь, сделай, как говорит.
Но другая часть, очень правильная и разумная, возмутилась: как это — переехать? А спросить? Поговорить? Обсудить?
Артем вздохнул, взял мою руку в свою, рассеянно погладил подушечкой большого пальца кисть, и притянул к лицу — понюхал. Увидел выражение моего лица и вернул руку на место.
— Извини. До сих пор не понимаю, как правильнее с тобой. Не обиделась?
— Нет. — И ведь не соврала ни капли. Растерялась и удивилась — это да, а обиды на Артема не было.
— Не могу больше, Лен. — В глазах Артёма заклубился туман, вспыхнули золотые искорки. — Нет сил волка держать, да и зачем? Я чувствую твое отношение, я тебе нравлюсь, можешь не подтверждать и не отрицать, я это знаю.
Его глаза заворожили. Кажется, я бы вечно могла разглядывать танец искорок в грозовых радужках, но совершенно неожиданно и некстати представила эти внимательные глаза сверху, над собой, а себя — под обладателем этих необычных глаз, смотрящих прямо в душу.
Я только выдохнула, когда мерцание глаз Артема взорвалось фейерверком и оказалось близко-близко. Сухая ладонь легла на мою щеку, мягко огладила, задержалась пальцами на подбородке и приподняла его, а потом… потом были губы. Тоже сухие и твердые, как и руки Артема, как он сам и как его намерения.