Я тоже встала и осторожно попятилась назад, пока не ткнулась лопатками в стену, а после поползла спиной в угол. От Пашиной физически ощутимой ярости и отчаяния меня затрясло, я обхватила плечи ладонями и затихла в такой позе, пережидая бурю.
А Паша все бушевал, выплескивал из себя непонятную мне злобу, даже швырнул что-то бьющееся в стену. Бьющееся со звоном разлетелось на куски, белый фаянсовый осколок преодолел половину кухни и полоснул меня по руке. Я машинально смахнула его след, увидела остекленевший взгляд мужа и подняла ладонь. Кровь. Злосчастный кусок декоративного заварника сильно поцарапал кожу и при виде продолжающих выступать капелек крови меня замутило.
— Лена, прости! Прости, я не хотел! — Паша было метнулся ко мне испуганной тенью, но был остановлен резкой непрерывной трелью звонка. С той стороны двери кто-то настойчиво жал на звонок и не собирался убирать палец с кнопки.
— Черт! — Паша убежал к двери, а я съехала по стене на пол, бессильно прикрывая глаза.
Кажется, теперь полиция приехала по наши души. Какой-то злой рок преследовал работников Пашиного отдела. То к Хрусталевым стражи порядка каждый день наведывались, теперь вот к нам.
Но это была не полиция.
Удар, невнятное мычание и севший до взбешенного шёпота голос Артема заставили меня открыть глаза и вскинуться от увиденной картины.
Мой муж, минуту назад громивший кухню, повис тряпкой, прижатый рукой Артема за горло к стене. Паша бешено вращал глазами, цеплялся за шефа — пытался разжать хватку нечеловеческой силы, но Артем точно не собирался его отпускать, и я с ужасом увидела, как его пальцы все глубже погружаются Паше в шею.
— Артем! Нет, пожалуйста! Не надо, Артем! Отпусти его!
Я клещом вцепилась в ту же руку, на которой висел задыхающийся Паша, и что есть сил потянула озверевшего мужчину на себя.
— Отпусти! Разожми пальцы! Да отпусти же его! — Я заплакала и даже легко стукнула Артема по плечу, чтобы привлечь внимание.
Он сейчас пугал меня не меньше Паши. Злой и взбешенный, он словно ничего вокруг не видел и не слышал. И существовал в этот момент только для того, чтобы убить соперника. Его зверский оскал и ненормальная концентрация на Паше напомнили мне драку собак, когда псы бросаются друг на друга и их уже никак не разнять без серьезных потерь.
— Артем! Артем! Ну пожалуйста! — Я трясла его, плакала и кричала до тех пор, пока яростный туман в темных глазах не начал редеть.
Артем тяжело сглотнул, мотнул головой и, наконец, разжал пальцы, позволяя дезориентированному Паше встать на ноги.
— Что за… — прохрипел повреждённым горлом Павел, но Артём рыкнул на него совершенно по-звериному, и тот потрясённо умолк.