— Правда, Лен. Мне будет приятно. Хотя бы наедине.
От этого заявления я совсем растерялась. Он намеревается и дальше встречаться со мной наедине? О, Боже, где мне взять сил?
Зазвонивший телефон не дал мне погрузиться в пучину отчаяния, но радовалась я недолго.
Звонила воспитатель из Андрейкиного садика.
— Елена Александровна, ещё раз здравствуйте. Андрей сейчас поел после прогулки и его сразу стошнило. Медсестра измерила температуру, повышенная. Вы могли бы забрать его?
— Но как же так… Я на работе.. — Слезы навернулись на глазах от осознания собственной беспомощности и от вселенской несправедливости.
Я же только устроилась! Кажется, ещё не все документы по приему на работу в кадрах оформили. И вот уже маячит первый больничный.
— Лена, что случилось?
Я и не заметила, как Бесстужев подобрался ближе, поднял меня с кресла и теперь с тревогой вглядывался в мое расстроенное лицо. — Кто-то заболел?
— Да, Артем Викторович, сын заболел. Помните, вы его на детской площадке с горки снимали?
— Конечно помню.
— Вы извините, мне нужно идти отпрашиваться у Ольги Анатольевны и ехать в садик. — Я схватила термос, обошла Бесстужева, собираясь бегом мчаться к себе в отдел, но, вспомнив кое-что, остановилась и обернулась. — Не знаете, как часто автобус ходит? Может, ещё на чем-то можно в город уехать? Я только шестнадцатый знаю..
— Я отвезу. — Артем за то время пока я сокрушалась и лепетала, растерял все проблески улыбки, и уверенно двинулся вперёд, не обращая внимания на мои попытки отказаться от его предложения.
Он подождал, пока я заберу из кабинета вещи, кивнул вышедшей проводить меня Ольге Анатольевне и молча направился к выходу на парковку с таким видом, что я побоялась ему возражать. Теперь-то я узнавала в улыбчивом молодом мужчине настоящего высокого начальника. Строгое сосредоточенное лицо, уверенная походка, — он вел меня за собой, как величественный ледокол проводит по замёрзшим морям мелкие торговые суда.
*****
Вот честное-пречестное слово — не собиралась я на переднее сидение его черной громадины лезть. Мне гораздо комфортнее было бы на заднем кожаном диванчике, в самом углу, вплотную к двери, чтобы лишний раз не встречаться взглядом в зеркале заднего обзора с пытливыми глазами Артема.
Вот правда! Но властному мужику, в которого неожиданно превратился мой улыбчивый начальник, я сопротивляться не смогла и покорной овцой вскарабкалась в салон через распахнутую "самим" дверь.
В машине приятно пахло, приятно сиделось, и дышалось бы так же, если бы не одно но — совсем рядом, на расстояние вытянутой руки крутил баранку мужчина, от которого у меня замирало сердце и теснилось в груди. Слово-то какое дурацкое — теснилось. Но точнее не придумаешь, или как ещё описать это чувство, когда ребра словно сдавливает невидимый корсет, и каждый вдох даётся так тяжело и вымучено?