А Паша пришел с работы, отвесил пару комплиментов, без энтузиазма похлебал вчерашний суп, и спросил:
— А что, у нас никакого салатика нет? А пирог к чаю будет?
Получив отрицательный ответ на свои вопросы, сделал себе пару бутербродов и уселся грустный к телевизору, а я припомнила "добрым" словом Оксанку, переоделась в привычный халат и, наплевав на свежий маникюр, встала к плите.
Не спорю, есть женщины, как Оксана, — всегда нарядные и ухоженные, пахнущие духами. Но есть и такие, как я — источающие аромат пирогов. И большой вопрос, кого мужья любят больше.
Мои мужчины появились на кухне вовремя, — я как раз дожаривала последний блинчик.
Сонный Андрейка оживился при виде большой стопки румяных "солнышек", Паша тоже довольно улыбнулся и полез в холодильник, — он всегда ел блины, запивая холодным молоком.
Мы мирно завтракали, болтали и строили планы на выходной, и все было чудесно, пока я не заметила осуждающий взгляд мужа на своей руке, зависшей над блюдом с блинами.
Да, я люблю блинчики! А кто не любит? Среди моих знакомых таких людей нет, различаются лишь их пристрастия к начинке. Кто-то предпочитает есть их с мясом, кто-то с икрой, а кто-то, как я, с медом и сметаной.
— Что? — Каюсь, в моем голосе прозвучала претензия, но, Господи, сколько можно играть на нервах? Я честно сглаживала острые углы, где-то закрывала глаза, где-то молчала, хоть и в ущерб себе, но всему есть предел!
— Да ничего, — пожал плечами Паша. — Может, не стоит увлекаться мучным?
Я со стуком опустила ложку на стол, закусила губу и, еле сдерживая слезы, посмотрела на мужа. Он, видимо, увидел что-то новое для себя на моем лице, так как испугался и попытался исправить ситуацию.
— Ты чего, Лен? Обиделась? Я же пошутил!
Пошутил? Он пошутил?!
Резко отодвинула стул, так же стремительно встала и сбежала в спальню, не в силах сдерживать эмоции, бьющие через край.
— Лен… Лен, ну перестань! Лена.. — Паша нагнал меня возле балконной двери, обнял и прижал к груди, где я отчаянно разрыдалась. — Прости, Лен. Прости. Я не думал, что ты обидишься. Просто ты же сама решила худеть, а все никак… Я хотел помочь.
От его "утешения" мне стало ещё хуже, настолько, что я попыталась оттолкнуть мужа, но он ещё крепче сжал объятия и не позволил сделать этого, пока я не успокоилась.
А потом мы, наконец-то, поговорили. Сели на кровать рядом, как попугаи-неразлучники, и я, хоть и с трудом, но донесла до Паши свои переживания.
— После переезда ты стал другим, Паш. Ты позволяешь себе повышать голос на меня, нехорошо шутишь. Меня это обижает… Я чувствую себя ненужной, — слезы опять зазвенели в горле, и я умолкла, чтобы не расплакаться.