Последние слова показались ей невероятно знакомыми. «Где же она их слышала? А ещё – интонация… Её точно ни с чьей больше не спутаешь».
Помедлив немного, открыла глаза, недоумевая, когда успела перелечь на кровать, да ещё и накрыться пледом. Потом пришло смутное понимание, что ночью в доме была женщина. Огляделась по сторонам – никого. «Значит, не было ничего, в очередной раз приснилось», – решила про себя, всё ещё сомневаясь, но тут же почувствовала в животе плотный комок, как было во сне, будто внутренности стянуты в увесистый узел. Рука невольно потянулась к вызывающему беспокойство месту, по ходу вытаскивая из-под покрывала цветастую легкую шаль, обмотанную вокруг запястья, вроде чужую, но удивительно знакомую.
«Так вот, что она искала!» Машинально взяла с журнального столика невесть откуда взявшийся полный воды стакан: «Из чашки воду пить неприлично». Ещё раз огляделась вокруг себя, потом, на всякий случай, встала, прошла в прихожую – дверь заперта изнутри. Почему-то это не испугало, зато исчезли все сомнения – в квартиру ночью действительно наведывалась гостья.
Прабабушку Тамара застала – преставилась та в девяносто два, а до этого много лет собиралась, прикупая подходящие случаю одежды. Приготовленное «в последний путь» аккуратно складывалось, заворачивалось в кусок пожелтевшего от времени полотна и бережно убиралось в старый дубовый сундук, доставшийся прабабке по наследству от своей матери. Извлекался припрятанный скарб исключительно по двум причинам: обсудить приготовления с заглянувшей на чай подругой, или отдать безвременно усопшей дальней родственнице, знакомой, а, бывало, и просто знакомой знакомых – совершенно постороннему человеку, не успевшему приготовиться в дальнюю дорогу. Порою случалось, что бабушка целый день не вставала, но помирать не торопилась: отдыхала, думая – как она сама это объясняла.
И ещё помнила Тамара, что мужа своего прабабушка через две недели после свадьбы схоронила. Занедужал тот животом, положила она его в телегу, чтобы к фельдшеру отвезти, а он возьми, да и скончайся по дороге в больницу – бабушка уже без отца родилась и росла. Даже не оглядываясь далеко назад, можно было понять, что означает – мужчины в роду приходящие.
Её отец тоже в семье не задержался. И настолько не задержался, что о нём практически не вспоминали, так, от случая к случаю. Бабушка, видевшая его всего пару раз, да и то мельком, без особого раздражения брюзжала: «Был, да сплыл, и памяти по себе не оставил», хотя, если честно, сама Тамара втайне обижалась, что бабуля не связывала память об этом человеке с ней, точнее, с её, Тамары, появлением на свет.