Мерно покачиваясь, «скорая помощь» увозила её «от беды, от нужды, от недобрых людей, от беды, от нужды, от недобрых людей…», а она, будто утопающий за соломинку, из последних сил цеплялась за руку с кривым, как у неё самой, мизинцем, и, как самую надёжную защиту, судорожно прижимала к себе тонкую цветастую ткань.
Три недели, проведённые в отделении патологии, пошли ей на пользу: возвращалась она из больницы с новым чувством – чувством ответственности за живущего в ней человека, а прабабушкина шаль с той памятной ночи до сих пор лежала на диване в ожидании следующего визита хозяйки…
Воспоминания задели за живое. Всё ещё пребывая мыслями в прошлом, она машинально включила чайник, взглянула в окно и неожиданно увидела на улице ещё одно знакомое лицо. Неужели санитарка из роддома? После своей выписки она больше её не видела, мало того, не успела даже поблагодарить, так как не знала ни имени её, ни фамилии. Расспросы у сотрудников больницы тоже ни к чему не привели – медсёстры в недоумении таращили на неё глаза, хорошо, хоть пальцем у виска не крутили – никто не помнил, чтобы в отделении работала пожилая нянечка. Позже, правда, выяснилось, что устроилась та в роддом совсем недавно, буквально на днях, и во время возвращения Тамары с ребёнком домой находилась на отсыпном.
Сейчас же эта женщина стояла во дворе, напротив окна, и, что самое главное, смотрела просто на Тамару. Беззвучный диалог, и гостья уже в квартире – пьёт на кухне чай.
– Давно хотела зайти, да всё не решалась. Боялась – прогонишь, не выслушав, не поймёшь. Я же в больнице, когда ты в роддом попала, не случайно оказалась. Хорошо, работала там раньше, в другом, правда, отделении, в инфекционном – медсестрой, спасибо, не отказали – разрешили санитарку подменить. А вдруг, думаю, помощь нужна будет, или поддержка, но ты, слава Богу, справилась сама. Я и на похоронах Елены была, и с бабушкой заходила попрощаться. В сторонке постояла, да и ушла. Тогда тебе было не до меня, – объяснила гостья, заметив, как у Тамары от удивления становятся квадратными глаза.
– А передача? – припомнила Тамара кулёк с детским приданным.
– И передача.
Не понимая, что происходит, Тамара молча присела.
– История длинная – длиною в твою жизнь. Живы были бы твои родные, этот разговор не состоялся бы, но сейчас – другая ситуация, и только тебе решать, что делать с тем, что я тебе поведаю, – произнесла женщина, обхватив ладонями чашку, будто грела озябшие руки.
–…Мама твоя обожала всё итальянское. Не знаю, возможно, фильм какой посмотрела, или книжку об Италии прочитала, ну, вроде Горького, что ль… А, может, просто так в голову взбрело, блажь такая, а тут вдруг эта игра…