– Давай расстанемся, – она откинула его руки от себя.
–… Прекращай свои шутки, – произнес он.
– Я серьезно. Я не отличалась особой терпимостью, ты уже должен знать, какой упрямой я могу быть.
И тут в Тине что-то щелкнуло. Его гнев от ревности к Кайну, от чувства, что Элия уходит, от своей беспомощности, все слилось воедино и выплеснулось фразой «Черт подери!». Тин схватил Элию за руку и потянул ее за собой в коридор. Последним, что услышала девушка, был бешеный удар дверью после слов «Вали отсюда! Убирайся с глаз моих».
Почему же все складывается именно так? Все так красиво начиналось тогда в Хусавике, во времена старшей школы. Элии не нужно было переживать, что Тин не вернется сегодня вечером домой, где он постоянно находится и думает когда-нибудь не только о благополучии своей компании. Но сейчас этот список пополнился. Теперь Элии предстоит переживать, в какой момент он может ее ударить.
Девушка сидела в коридоре этажа около двери квартиры, которую Тин с гневом закрыл. Ему так легко далось выгнать ее из дома, как бродячую старую кошку. Если она занимает такое место в этом доме, то почему Тин так ее ревнует и пытается контролировать, с кем она общается?
Стало прохладно, Элия озябла. Холода в Исландии наступили неожиданно. Такой температуры давно не было, хоть и бывали очень холодные дни. Сейчас же казалось, будто она находится там, где за спиной может оказаться белый медведь.
Вдруг дверь открылась, впуская в темный коридор свет из прихожей. Элия молча встала и направилась в дом. Тин ей ничего не ответил, просто посмотрел, как она направляется в ванную.
Девушка стояла под струями горячей воды, чувствуя, что холод понемногу уходит. Она старалась не думать о том, что сегодня произошло. У нее просто нет сил о чем-то думать. Хотелось просто помыться, снять с себя все это и забыться в долгом и сладостном сне. Дверь ванной открылась, и вошел Тин. По взгляду было видно, что он не чувствовал вины за происходящее.
– Почему не постучала? Неужели и правда думала, что я не впущу тебя?
Он так легко это сказал – «Неужели думала, я не пущу тебя?». А что еще остается, когда ты на протяжении тридцати с лишним минут сидишь в холодном подъезде, дожидаясь, пока домашний, наконец, успокоится и соизволит открыть тебе дверь?
Элия прикусила губу, чувствуя, как руки дрожат. Она услышала, как парень зашел под струи воды. Она повернулась к нему, и он прижал ее к холодной стене. Элия даже не дернулась от этого прикосновения своей кожи. Губы Тина накрыли ее, но девушка больше не ощущала того трепета, который присутствовал раньше. Она просто перестала что-то ощущать от его губ, от его руки, которая схватила ее за бедро. Это все перестало иметь то значение, которое делало их особенными.