Его собеседник, один из старших офицеров службы безопасности правителя города, удивленно вскинул брови. В силу занимаемой должности господин Варрид представлял возможности пятерки гвардейцев и не видел задач, достойных присутствия этих матерых боевиков. Для чего их тогда переводят?
— Могу ли я узнать причины, побудившие благословленного?
— Решение ещё не принято. Господин Саттар справляется своими силами, однако, если тенденция продолжится, ему потребуется подкрепление, — уточнил аристократ. — Что вам известно о ситуации в Семиречье?
— Только то, что там проживают ваши сородичи, из-за чего у проходящих мимо обозов возникают серьёзные сложности.
— Не следует ставить меня рядом с теми животными, — ледяным тоном отрезал Латам. — Сравнивать нас всё равно, что назвать вас подобным какому-нибудь степному бандиту, изгнанному из собственного рода!
— Прошу прощения, — быстренько поклонился разведчик. — Ни в коем случае не имел намерения оскорбить благословленного.
Еле заметно кивнув, капитан принял извинение.
— В последнее время оттуда приходят дикари, вызывающие отвращение поступками и образом мысли. Они заслуживают быть разрезанными на куски и сожранными собаками, деяния их таковы, что перерождение невозможно. Они искали беду и нашли её. У них нет потомства, а предки стонут, глядя на них.
Учитывая нюансы высшего наречия, речь мессена Латама по уровню накала была сопоставима с чернейшими матами портовых грузчиков. За треть высказанного объявляли кровную месть всему роду. Варрид, происходивший из более низкого сословия, сидел с круглыми глазами — он понимал, что фактически видит свидетельство объявления войны.
— Приношу нижайшие извинения, если задел чувствительную струну, — снова поклонился «приносящий». — Но мои предшественники указывали, что некоторые пришельцы из степи отправлялись в Талею?
— Изредка подобное случалось, однако единицы из них были приняты в наше общество, да и то… — аристократ чуть дернул пальцами в неопределенном жесте. — Почти всех из них не оценили оказанную милость. Они понесли заслуженное наказание позднее.
— Вот как, — протянул разведчик, заново оценивая внутренние дела вампиров.
— Именно. Причем с течение времени ситуация становится хуже и хуже! Если двести лет назад у нас имелась хотя бы надежда, что выходцы из Семиречья способны отринуть свои грязные обычаи и, приобщившись к более высокой культуре, принять наши, то сейчас очевидно, что пытаться исправить их бессмысленно! Язык силы — единственный, который они понимают.
— Справедливо и достойно восхищения негодование благословленного, однако неужели опасность, исходящая от дикарей, столь велика, что требует присутствия лучших воинов ночного народа?