Я выбираю для нее голубые джинсы, классическую юбку-карандаш, блузки, одну цвета шампанского, другую — изумрудную, черную и белую футболки, белый кашемировый свитер с укороченным рукавом, а также колготки, носки и прочие женские мелочи. Долго думаю, уместно ли будет купить комплект нижнего белья. Наконец решаю, что если обойдусь хлопковой повседневностью без кружевных изысков, это сойдет за простую внимательность.
— Женщина не должна одеваться как шлюха. Если встретишь такую, беги от нее, — любила повторять моя мать.
Честно сказать, не имею ничего против развратных нарядов, но Бекки — это нечто нежное и трепетное, и заслуживает женственной и классической обертки.
— Носите с удовольствием! — выдает продавщица на автомате и смущенно улыбается. Кажется, мне удалось разочаровать вторую женщину за день.
В книжном на углу покупаю несколько детских книг и алфавитные карточки и в нерешительности останавливаюсь у цветочного киоска. Рука уже тянется к лилиям, прохладным и влажным как ее кожа, но решаю, не смущать девочку таким пристальным вниманием.
Вставляю ключ в замок, и на меня накатывает страх, липкий и холодный. Что, если она просто ушла? Ничего, если обчистила квартиру. Скорее, меня пугает мысль о том, что мы больше никогда не увидимся.
Я открываю дверь, и Бекки тут же выбегает мне навстречу. Я сую ей пакеты, чтоб отвлечь от дурацкой улыбочки, которая заиграла на моем лице помимо воли.
Наблюдаю, как она прямо на полу разбирает покупки. Смотрит то на меня, то на вещи глазами-сияшками. Как бы мне хотелось так радоваться мелочам.
— Это все мне? — спрашивает она, прижимая мягкую кофточку к груди.
— Конечно, не все же время тебе ходить в моей футболке. — Хотя мне нравится видеть Бекки в ней. Это мило.
— Иди к себе, примерь!
Я снимаю пиджак и возвращаю его в шкаф. Развязываю галстук и вешаю к остальным, рассортированным по дням недели, подворачиваю рукава рубашки на три оборота и расстегиваю две верхние пуговицы.
Я принимаюсь за ужин: режу морковку брусочками, перемешиваю с кусочками куриной грудки и соцветиями брокколи, сбрызгиваю все оливковым маслом и отправляю в духовку. Цвета кажутся неестественно яркими, а к языку без конца цепляются сопливые попсовые мелодии.
Бекки влетает в кухню как поток свежего воздуха. На ней свитер и джинсы, а волосы собраны в пучок, скрепленный карандашом, который так и норовит развалиться, а пока на шею легли две невесомые пряди.
— Все подошло? — спрашиваю у неё, смущенной и красной как помидор.
— Да, спасибо!
— Не благодари! Спасибо тебе за компанию и за то, что согласилась помочь по хозяйству.