Бекки сдувает со лба прядь волос и засучивает рукава. На правой руке, тонкой и изящной, уродливый, застарелый шрам.
— Что это? — спрашиваю.
Она краснеет и натягивает рукав так, чтоб спрятать от меня это «украшение».
— Мать приложила меня рукой о плиту.
— В смысле?
— Просто взяла мою руку и прижала к горячей поверхности на некоторое время.
— За что тебя так? — Я ошарашен. Моя мать сама бы приложилась рукой о плиту лишь бы меня уберечь.
— За воровство, — отвечает она тихо, стараясь не встречаться со мной взглядом.
— Что ты украла?
— Сладкую булочку.
— Господи, Бекки!
— Знаешь, Митчелл, поучение розгами и другие наказания — это часть жизни в общине.
Она медленно поднимается на ноги, поворачивается ко мне спиной и чуть приподнимает кофточку: поясница исполосована длинными белесыми шрамами.
— Мне так жаль.
Я подхожу к девочке и кладу руку на плечо, а она смотрит на меня, как на человека, способного вырвать треклятые розги и распылить их на атомы.
Ты права, девочка. Я сломаю об колено каждого, кто посмеет тебя обидеть.
Мы бодро шагаем по коридору полицейского морга. Над головами трещат лампы, наполняющие пространство голубоватым светом, который кажется таким же мертвым, как и здешние постояльцы. Я вдыхаю влажный воздух, пропитанный дезинфицирующими средствами и легким формалиновым душком, таким же острым, как духи Эли. Сегодня тут абсолютно пусто, и наши шаги наполняют это тихое место непочтительным эхом.
Саймон останавливается у дверей прозекторской и резко поворачивается лицом ко мне.
— Босс, можно я сегодня не пойду? — гнусавит он.
— С чего вдруг? — огрызаюсь я, готовый в любой момент вспыхнуть, как спичка.
Все, о чем я могу думать — это девушка, которая там лежит. Девушка, которая оказалась на холодном столе из-за нас. Все остальные воспринимают дело Душителя как обычную работу, а в его жертвах отказываются видеть людей. Так проще. Да только я так не могу.
— Понимаете, босс, этот запах… он просто впитывается в тебя, а у меня свидание с девушкой вечером.
— Так пойди и помойся, — цежу я сквозь стиснутые зубы.
— Его не отмоешь. Он впитывается в слизистые рта и носа, а мне еще целовать ее на прощанье. Поцелуй с запахом мертвечины. — Он морщится.
— Из тебя не выйдет хорошего копа, — отпускаю я хлесткое замечание, которое, впрочем, не производит на протеже должного эффекта.
— Я понимаю, босс, но не всем так повезло совместить личную жизнь с просмотром трупов. — Он понимает, что сморозил лишнего, и тут же заводит новую тираду, пытаясь вывернуться из неловкой ситуации: — Я имел в виду, что миссис Малленс тоже профессионал и ничего против душка не имеет.